– Вот как, думаете? Может быть. – Выдох. – Я ни о чём сейчас не думаю, кроме того что можно было исправить. СМИ говорят, что школа виновата. Не знаю насчёт остальных ребят, но мне кажется, Артёма довело именно то, что сидело внутри него. Он старался, боролся всеми силами, но ничего у него не получилось, и я оказалась недостаточной для него поддержкой, и вот… Насчёт остальных ничего не знаю. Анжела была примерной девочкой, были друзья. Саша – наша звёздочка, но информатика его не интересовала, а Лиза… Звёздочка среди школьников. Яркая девочка была. Всегда привлекала внимание, а Артём был звёздочкой, которую видела только я.

– Он сам заинтересовался информатикой? Или с вашей руки?

– Сам. Он всё сам. Мне он просто помогал. Вы знаете, что дают уроки информатики в школе – ничего сверхнового, сверхинтересно или нужного в нашем мире, а Артём сам всё делал, всё изучал. Приходил ко мне и помогал, когда было нужно. Вместе обновляли систему, шутили о мелочах. Рассказывал он, – её кожа покраснела, добираясь воспалением капилляров до глаз, – что хотел пойти на айтишника, что это прибыльно, удобно, что это, что ему надо. Игру даже свою делал, хотел сделать… Мне показывал черновики идеи. Знаете… визуальные новеллы? Вот он и хотел её сделать, только делать её было не с кем. Я вызвалась помочь, и мы вместе писали сценарий. В будущем он хотел найти художника…

– А о чём должна была быть эта визуальная новелла?

– А вам, правда, интересно? – Марина Алексеевна не поверила. Взялась за сомнение. – О создании в мире, в котором ничего нет, а потом оказывается, что это создание – оно бог, и оно создаёт мир вокруг себя. Сначала только белый фон и строка диалога, а потом появляется силуэт, он обрастает деталями, и Бог обретает внешний вид, и ему скучно, и он начинает строить свой собственный мир, создаёт животных, а потом людей, с которыми пытается взаимодействовать. Но не всё так просто, потому что ему так же надо придумать, как они будут себя вести, и… В целом, это история о том, какую ответственность Бог несёт за тех, кого создал. Концовки две: одна ведёт к процветанию цивилизации, а вторая – к возвращению белого фона, когда ничего не было… Это только две концовки, которые мы обсудили. Я придумала ещё и третью… Когда всё осталось бы таким, каким Бог создал… То есть статичным, стагнированным. Не совсем смерть мира, но и не его жизнь. Хотела рассказать… Артёму, но… не успела. Я даже подумать не могла, что не успею… Что такое случится. – Она закусила нижнюю губу и схватила себя за плечи, как за трос, который должен был вернуть её обратно на корабль.

– Этого никто не мог предсказать. Такие вещи обычно прячутся внутри, и догадаться о них очень сложно… Если вам не дают никаких знаков.

– Так может, всё, что мне говорил Артём, было знаками? – Она рассеянно уставилась на будущего психолога своей школы. – А я… не увидела, не поняла правильно.

– К сожалению, Марина Алексеевна, мы этого не узнаем. Уже не узнаем…

– История не знает сослагательного наклонения, да? Мы не можем взять и удалить ненужную переменную и получить другой результат здесь и сейчас… Это не так просто, как работать с программами, кодами. Там исправленная ошибка тут же показывает результат, а в реальности мы сами ничего не можем исправить. Даже если будем знать как… Нам это не поможет. Совсем не поможет. – Она подняла своё плоское лицо к белому потолку, люминесцентным лампам. Обессилено опустила руки, расправила прямоугольные пальцы.

– Ходите к нему на могилу?

– Хожу. Раз в месяц. Пытаюсь ему что-то рассказать, но… не получается. Это я перед вами ещё бодрячком, а перед ним… только сопли развожу. Жалко мне его… Жалко. – По смуглой щеке проскользнула бесцветная капля. – Я никогда не думала, что так получится. Что это возможно. Конечно, я знала об этом, но знать – это одно, а когда это с тобой… – Она затряслась и обхватила себя руками, склоняя жертвенно голову. – Извините, я больше…