– Наточка, мне надо усиленно заниматься. Что, если мы будем встречаться с тобой каждые два дня?

Я отшатнулась, у меня из глаз хлынули слёзы, я воскликнула:

– Марк, ты не любишь меня! Мы совсем не будем встречаться!..

– Люблю, люблю, очень люблю…

– Нет, ты не любишь, не любишь меня! – И я побежала от него.

– Люблю, Наточка, люблю, вернись!

– Нет, нет, – уже издалека выкрикнула я. – Ты не любишь меня.

И быстро от него побежала. Добежав до своего спящего дома, я упала на лавочку, слёзы текли беспрерывно, но я ещё не понимала, что я наделала… Я просидела остаток ночи на лавочке и, наконец, поняла, что я сама оборвала нить своего счастья.

Ведь после того, что я сказала, я не смогу просить его простить меня и вернуться. Я была самолюбива, и моя честь не позволила бы мне переступить и унизиться даже перед Марком… Другое дело, если бы он сделал первый шаг. Как я не пыталась скрыть своё состояние, родители что-то усмотрели, и, чтобы избежать их вопросов, утром я сказала:

– Мама, сделай мне завтрак (боже, разве он был мне нужен?), я сегодня дежурная, должна рано пойти на учёбу и уже тороплюсь.

Слева направо: сестра Люба (была угнана в Германию), двоюродный брат Гриша, Наталья Ефимовна, брат Иван, подруга Жанна. Сбоку: отец Ефим, которого расстреляли во время войны и мама.

Мама сделала, я схватила и убежала. Пришла рано, не было ни одного человека. И как будто судьбе надо было доконать меня до конца, сегодня для четвёртого курса должна была быть контрольная по математике. Я не могла ничего делать. Надо было мне просто не пойти на занятия и уйти в степь, балку и там остаться хотя бы сегодня со своим горем. Но я делала всё машинально, не соображая. Звонок прозвонил на урок, а я подумала: «Зачем я здесь? Писать контрольную я всё равно не могу». Я сказала Фантазу:

– Евгений Иванович, я не могу писать контрольную, освободите меня.

– Вы больны?

– Нет, но писать не могу.

– Освободить вас я не имею права, контрольная из ГУУЗ (РОНО), и все должны писать, кроме больных, у которых должен быть документ о болезни. Ваши контрольные мы должны отослать в ГУУЗ.

– Я не могу писать.

– Я вам помогу…

Что это была за контрольная, трудно рассказать – всё перепуталось у меня в голове: градусы с секансами, котангенсы с тангенсами… Фантаз то и дело подходил ко мне и говорил:

– Что вы делаете? Какой там косинус, там должен быть тангенс!

Я исправляла, и так всю контрольную. Ответ должен был равняться четырём, у меня четыре с хвостом – и тот с помощью Фантаза. Сдав работу, я вышла из аудитории, и пока дописывали остальные, и пока была большая перемена, я лежала в степи на траве и плакала. Проплакала ещё два других урока. Книги оставались в парте. На последний урок пришла. После окончания занятий долго сидела в аудитории, ожидая, пока все разойдутся. Моя душа не допускала никаких вопросов. Я почему-то боялась Фантаза. Когда в здании воцарилась тишина, пошла и я… Только спустилась с лестницы и завернула в большой коридор, как увидела Фантаза, разговаривающего с двумя учениками. Думала – проскользну. Быстро сказав «до свидания», ещё быстрее спустилась в вестибюль, где была раздевалка. Схватила плащ и боты, нагнулась, стала надевать боты и увидела ноги спускающегося со ступенек Фантаза. Я выпрямилась, чтобы надеть плащ. Фантаз сказал:

– Минуточку, вас кто-нибудь обидел?

Слова не вылетали из горла, и я кивнула головой.

– Скажите, кто? Кто-нибудь из наших? Назовите, я сделаю так, что этот человек никогда не подойдёт даже к зданию техникума.

– Нет, не наши. – Подбородок у меня задрожал, из глаз брызнули слёзы, и я бегом выбежала из вестибюля.