Дедушка Франклин стоял надо мной и тянул то один трос, то другой. Ветер теребил его седые волосы, а волшебник был счастлив.

– Садимся на парадную лужайку, юная леди! И тебя, как я посмотрю, уже встречают!

Как? Уже? Так быстро? Не прошло и пяти минут полета? Тут я заметила, что всполохи синего неба растворились, зеленый цвет тоже. За бортом появилось голубое ясное небо и на краю обзора виднеются черные деревья.

Качка прекратилась. И я с радостью оглядела лужайку, а потом выпрыгнула из корзины на мягкую зеленую траву. Мой чемодан и сумка приземлились рядом. Я помахала на прощанье дедушке Франклину.

– Спасибо-о! – Кричала я, стараясь перекричать ветер и радуясь, что покинула воздухоплавательный борт. Тот поднимался выше и выше в небо. Франклин тоже помахал мне. Что-то прокричал, и его воздушный шар расправил паруса. Еще минута, и у меня над головой чистое небо. Франклин унесся на ветрах в неизвестном направлении.

Я повернулась к серокаменному строению. Замок и вправду красив. На ступеньках у дверей стояла одинокая фигура в синей мантии. Волшебница. Она смотрела на меня. И я направилась к ней.

– Мисс Берлинг, мадам директор ожидает Вас. Прошу следовать за мной. – Проговорила она и скрылась в дверях. Я повернулась к своим вещам, а те послушно проплыли по воздуху мимо меня к двери, как будто это говорилось и им. Я побежала следом.

Очутившись в большом парадном холле замка, я залюбовалась огромными бронзовыми часами, возвышающимися между колоннами и арками. На стене висел огромный гобелен с гербом школы – огромный позолоченный земной шар, на фоне солнца, лучи которого острыми линиями расходились во все стороны, а в центре красивая с завитушками буква N. Вокруг этого солнца шла надпись: «Nordlig ly på jordkanten». Вся эта композиция отливала золотом и блестела в огнях огромной люстры под потолком.

Мой чемодан грохнулся у левой стены зала. Волшебница, встречающая меня, пропала. Я растерялась на минуту, но сообразила, что дверь, перед которой замер мой чемодан, то, куда мне следует идти.

Я подошла и постучала в дверь.

Я вошла в кабинет директора, мадам Брутильды Эскалотт, волшебницы наивысшей категории, как сообщала золотая табличка около двери. Комната, в которой я очутилась, была круглой, вся в темно-коричневых тонах и всего лишь с одним узким окном, заставленным так плотно цветами, что нельзя было увидеть, что находиться снаружи. Книжные шкафы шоколадного цвета, забитые книгами и стопками пожелтевших бумаг, придавали кабинету ощутимую ауру библиотеки. В маленьком камине шелестел огонек. Над самым столом нависла люстра, озарявшая желтым светом электрической лампы комнату, шкафы и стол, не проникая в тени под столом и таинственный сумрак над потолком.

За столом на кресле с высокой спинкой восседала худощавая дама. Она была ровесница моей бабушке, но в строгом ее виде и зорком взгляде чувствовалась энергия и власть. Брутильда смотрела на меня.

– Здравствуй, мисс Берлинг. Я тебя заждалась. – Сказала директор властно, спокойно и неторопливо. Она легонько пристукнула пальцем по столу. Я заметила, что на ее толстых морщинистых пальцах тусклым светом переливаются крупные изумруды на перстнях. Подобное кольцо есть и у моей бабушки. Я поздоровалась и протянула Брутильде письмо, написанное бабушкой, мою заявку на поступление.

– Присаживайся.

Слева я заметила черную фигуру. Сначала это напугало меня. Я подумала, что кто-то притаился у стены. Но это оказался всего лишь плащ, висевший на вешалке. Нет, скорее всего, на крючке, потому что под ним не было видно ножек от вешалки. Кто-нибудь издалека мог принять его за человека в длинном плаще. Но я видела, что сапог под ним нет. Да и сам плащ представлял собой тонкую бесформенную материю и был слишком худым, чтобы скрывать под собой человека. На верхушке плаща была черная голова – маска наподобие шлема, но сделанная с небольшими треугольными ушками и острым носом. Черные глазницы были пусты. Это меня обрадовало. Мне стало жутковато, когда пришла мысль, что кроме меня и мадам Брутильды в кабинете есть кто-то еще. Сама эта голова смотрела в пол перед собой. Наверное, она висела на этом же крючке, что и плащ. Про себя я назвала этот наряд «Черная лиса». Именно лису мне напоминала голова-маска. Мне некогда было думать, зачем директору подобный наряд. Но от этого мадам Брутильда показалась мне еще суровее и строже.