Проговорив свою угрозу, Тэкс Морави, он же лучший оперативник РУЭ, он же парень завтракающий космодесантниками, принялся немедленно её исполнять. Резко выкинув руку с веером нунчак-ножей, он молниеносно ударил. Но то ли всё-таки Морави не был лучшим в РУЭ, то ли десантники на завтрак ему попадались не такие соленые, как я, но Морави промахнулся. Промахнулся потому, что я, не вставая с кресла, повалился вместе с ним на спину и с силой ногами толкнул кресло на Морави. Тот от неожиданности свалился, а когда вскочил на ноги, был встречен серией коротких и стремительных ударов в корпус. Глаза Морави закатились и я, добивая врага, сильно ударил его в живот. Лучший агент РУЭ сложился пополам и, отброшенный назад опрокинул стол. На этом столе он и успокоился.

Внезапно заверещал вызов и на экране, встроенного в стену видеофона появилась наглая бледнолицая рожа. Туружель высокомерно осмотрел меня и заявил:

– Джаггер, вам приказано немедленно явиться в кабинет «13-С» правого крыла.

После того как я в ответ поинтересовался здоровьем Туружеля (из разговоров с Майей я не без удовлетворения узнал, что Фляровский вынужден ходить в гипсовом корсете) и то, каким образом я найду таинственный кабинет под номером 13, да ещё «С», да ещё в правом крыле, бледное лицо Туружеля плавно сменило свой естественный цвет на красный и завопило, что само собой, за мной пришлют. Тогда я попросил, чтобы заодно прислали и за этим, и показал в сторону распластанного Морави. Увидев лучшего агента, валяющимся словно мешок с отрубями, лицо Фляровского как-то совсем посинело и, не говоря ни слова, исчезло с экрана.

Спустя несколько минут после нашего разговора явилась парочка охранников и меня препроводили в кабинет «13-С» правого крыла здания.

Здание РУЭ оказалось весьма обширным, со своеобразной архитектурой. Интерьер выдержан в строгом стиле, серые тона и несколько примитивная мебель. Окон, через которые я мог бы лицезреть окрестности, не было. К своему удивлению я не увидел ни одного оконного проёма за всё время следования к кабинету шефа. Сотрудников нам попадалось на пути немного. Те из них, что встречались на дороге, деловито тащили приборы или же с серьёзным видом осматривали наш кортеж. Зато охранников было видимо-невидимо, они буквально усеивали резиденцию энергоразведчиков. Мы два раза спускались и один раз поднимались на лифтах, пока, наконец, не добрались до нужного кабинета. Внешний вид двери, куда меня пригласили, вопреки моему ожиданию, ничем не выделялся среди прочих. Охранники остались в коридоре, и я вошёл внутрь.

После ярко освещённого коридора кабинет встретил меня полумраком. Когда спустя несколько секунд глаза привыкли к полумраку, я смог внимательней осмотреться.

Кабинет шефа даранского отделения РУЭ отличался дорогой отделкой и богатым интерьером. Повсюду на стенах, полу и даже потолке виднелись ценные харанские ковры, ручной работы. Антикварные вазы и скульптуры, явно оригиналы, украшали кабинет директора РУЭ. Коллекция старинного оружия красовалась на стенах. Неяркий свет исходил от светильников, стилизованных под средневековые свечи. Стол директора (на вид тринадцатый век, работа мастерской Таканы) стоял в глубине кабинета. Тирани нетерпеливо выстукивал пальцами на столе какую-то мелодию, поджидая меня. «Да-а, – подумал я, – теперь понятны причины растраты даранских энергоразведчиков. На лицо явное нецелевое использование средств». Мои размышления прервал начальственный голос Тирани.

– Джаггер, подойдите ближе.

Я медленно приблизился, но вплотную подходить не стал. Примерно в метре перед столом директора РУЭ я заметил лазерный щит. Судя по всему, щит был включен на полную мощность. Любая попытка пересечь этот барьер окончилась бы для меня трагически.