Через сутки с небольшим после вживления гипоэнергетической бомбы, я уже был вполне способен к активным действиям. Майя приносила мне какие—то восстановительные пилюли и кормила комплексными обедами, извлекая их из довольно примитивного моноресторана, что стоял неподалёку от постели. Приём пищи и лекарств занимал около получаса, всё остальное время я находился в одиночестве. Наконец, я настолько поправился, что смог проделать комплекс упражнений диоке. Часовая гимнастика дио полностью восстановила мои силы. Я облачился в предусмотрительно оставленный комбинезон и ботинки ярко-жёлтого цвета, и попробовал выйти из палаты наружу, но дверь оказалась запертой. Я присел в кресло, не в силах влиять на ситуацию, и принялся обдумывать план дальнейших действий.

«Гипоэнергетическая взрывчатка – это конечно эффективное средство контроля над человеком. Особенно когда она впихнута в вашу голову. Куда как эффективнее энергобраслетов, от которых, хотя и с трудом, но всё же можно освободиться. Но гиповзрывчатка имеет один существенный недостаток. Для того чтобы гипобомба взорвалась, необходим психотронный передатчик, а, насколько я знаю, на Даране он только один. И размещается как раз в здании РУЭ, где я и нахожусь. Предназначенный для передачи энергополей на дальние расстояния психотронный передатчик должен служить науке, поискам передовых технологий в биоэнергетике. Руэновцы распорядились им иначе, в угоду своим мерзким интересам. Как известно, если море не идёт к Нагромену, Нагромен идёт к морю. Если я не могу извлечь гипобомбу из моей многострадальной головы, то вполне могу уничтожить передатчик, от импульса которого эта бомба взрывается. Более того, уничтожив психотронный передатчик на Даране, я выведу из строя целую сеть ретрансляционных станций в радиусе нескольких тысяч парсек».

Я размышлял о дальнейших планах, когда дверь вдруг с треском распахнулась. Дверь, понятное дело, распахнулась не сама по себе. Её самым бесцеремонным образом выбил тот самый крепыш со шрамом, с которым я повстречался не так давно. На этот раз крепыш был один, но, видимо памятуя о нашей первой встрече, сейчас он не забыл вооружиться ножами-нунчаками. Оружием очень опасным в руках профессионала. Крепыш проделал несколько стремительных движений ножами, демонстрируя своё мастерство, и я понял, что владеет он ими в совершенстве.

Признаться мне стало не по себе. Если бы ножи-нунчаки держал в руках новичок, я бы без труда его нейтрализовал, но в руках мастера сверкающие лезвия становились поистине грозным оружием. Как-то раз на моих глазах при помощи вот таких же нун-ножей один известный профи разделался с дюжиной ухарей, затеявших драку в баре на спутнике Тоска. Меня в этот бар занесло совершенно случайно, и я не видел из-за чего вспыхнула ссора. Но зато я очень хорошо разглядел, что сделал тот мастер с бандой накаченных молодцов. Руки и головы летели в разные стороны, все находящиеся рядом моментально были забрызганы кровью, вся схватка длилась чуть более минуты. Финал её был ужасен. Дюжина истерзанных тел, причём далеко не все тела в полном комплекте. Зрелище прямо сказать неприятное.

Видя моё смятение, крепыш, криво ухмыльнулся и, прикрыв дверь, медленно направился ко мне.

– Неужели ты, Джаггер, думал, что я это так оставлю? Я, Тэкс Морави – лучший оперативник РУЭ? Ты искалечил троих моих людей и думаешь, что это сойдёт тебе с рук? – свирепо, сквозь зубы, то ли от злобы переполнявшей его, то ли от боли из-за переломанных рёбер проговорил Морави. – Алексу, так тому, вообще, теперь хоть в евнухи подавайся. И ты за это ответишь никчёмный десантнишко. Кровью умоешься сполна. В гробу я видал весь ваш космодесант. Я на завтрак жру по паре «Непобедимых». А сегодня закушу тобой.