Я почувствовал, что мотоцикл остановился. Посмотрел через маленькую дырку в брезенте, где нахожусь. Это место было мне знакомо, рядом с моей школой находилось огромное здание. Вокруг него – высокий кирпичный забор. Мы стояли около ворот, ждали, чтобы нам открыли. Я всё время думал о том, как бы убежать, только ноги и руки связаны. Практически не мог шевелиться, тем более убежать не получилось бы. Наконец открылись ворота, и мы заехали внутрь. Меня схватил какой-то человек и завёл в здание. Я для него оказался совсем не тяжёлым, он меня таскал как небольшой мешок. Спустился по лестнице вниз, я подумал, что это подвал. Мы двигались по узкому коридору и зашли в какую-то комнату, очень тёмную. Он бросил меня туда, я упал лицом вниз. Он подошёл, развязал мне руки и ноги, а затем закрыл дверь, очень сильно хлопнув, и ушёл. В этой комнате были высокие потолки, и в самом верху – маленькие окна. Свет очень слабо попадал в комнату, было практически темно, как ночью, и я решил, что это, наверное, тюрьма. Я снял всю одежду и трусы тоже, сложил их. Спички остались у меня в кармане. Я поджёг одежду прямо в этой комнате, потому что на ней была кровь Нулёвки. Я не хотел носить эту одежду.

Я находился в этой комнате уже достаточно долгое время. Ко мне никто не приходил. Через маленькую дырочку под дверью меня кормили. В моей комнате были туалет, раковина и жёсткий деревянный диван без какого-либо матраса. Я на этом жёстком диване спал и так привык к нему, что в последнее время не замечал, что он совсем не мягкий. У меня не было даже куска тряпки, чтобы вытереть лицо.

Со временем я понял, почему ко мне никто не приходил и не хотел со мной разговаривать. Я же убил человека очень страшно, думал, что все меня боятся. Я постоянно слышал голоса маленьких детей. В этом здании, скорее всего, жили бездомные дети. А меня, бездомного ребёнка, бросили в подвал и закрыли плотно дверь. Они, наверно, боялись, что, если меня отпустят, я зарежу кого-нибудь точно так же, как зарезал того Нулёвку. Сначала мои дни длились невыносимо долго, а потом стали бежать весьма быстро, я даже не определял, день или ночь, а только замечал, что мне приносят три раза в день еду. Кормили, как ни странно, очень хорошо.

Прошло так много времени, что я не понимал, сколько нахожусь в этой комнате. Не знал, какой день и даже какой год сейчас. Может, я здесь год или, может, полгода, это мне не известно. Думал всё это время о том, куда пошёл мой друг Боб. Я понимал, что больше никогда не увижу его. Потерял его навсегда. Но Боб остался в моём сердце. Он бродил где-то или умер далеко от меня в неизвестном месте, но мне казалось, что он рядом, в этой комнате. Меня в этой жизни больше ничего не интересовало. Я уже отомстил за маму и успокоился. Но было больно от того, что потерял лучшего друга.

Как-то я услышал, что кто-то стучит в дверь. Раньше такого никогда не было. Ведь я не могу открыть, зачем тогда стучат? Это мне было непонятно.

– Здравствуй, Размбоб.

При звуке этого голоса по моему телу побежали мурашки. Показалось, как будто мама звала меня. Я подошёл к двери, но не стал отвечать, ведь я давно не разговаривал и не знал, могу ли говорить или уже нет.

– Ты позволишь мне зайти к тебе в комнату? – попросили очень вежливо.

Я стоял перед дверью, не двигался, ничего не сказал, но глубоко в душе очень хотел, чтобы она зашла в мою комнату. Я смотрел, как медленно открывается дверь. Я стоял прямо перед дверью. Когда она открылась достаточно, я увидел её, она смотрела на меня страшным взглядом.