– Нет, Саша, – остановил его Лев. – Эксперты только подтвердили, что ваше подозрение оказалось обоснованным. А почему вы тогда, там, на местности, решили, что веревка использовалась убийцей?

– Она валялась рядом с телом. Бросилось в глаза, что на конце веревки сделана петля, что ширина ее как раз такая, что можно накинуть на голову жертве. И еще. Я просто представил, как тело тащили по земле за руку и за воротник куртки. Потом тащивший человек остановился, бросил тело, снял с шеи петлю и отбросил в строну. Вправо. Мне показалось, что именно так и должна была выглядеть веревочная петля, которую только что сняли с шеи жертвы и отбросили. И расстояние такое, когда небрежно отбрасывают.

– Зачем он снял петлю, если дело было сделано, жертва мертва? – задал вопрос Крячко. – Убил, ну и ушел бы, бросив тело. Зачем снимать? Тебе не показалось это странным?

– Нет, тогда не показалось, а сейчас, после ваших слов, действительно кажется, – задумчиво ответил Соболев.

Примерно с час Гуров и Крячко задавали ему уточняющие вопросы, пытались заставить вспомнить еще какие-то детали с места убийства Кириллова, но ничего нового или интересного оперативник им не рассказал. И ничего похожего в этих двух преступлениях он тоже не видел, кроме того, что жертвы работали на одном предприятии. Кириллова дождались у его машины поздно вечером и ударили дважды ножом в грудь. Аграновича застрелили утром, когда он ехал на своей машине на работу. Каким-то образом заставили его остановить машину на дороге, ведущей с трассы к производственному комплексу, опустить боковое стекло и просто выстрелили дважды из пистолета с глушителем. В горло и в голову. В первом случае явно действовал дилетант, во втором – профессиональный киллер или просто хорошо подготовленный, опытный, хладнокровный человек.

– Скажите, Саша, проводилась проверка возможной связи убийства с профессиональной деятельностью Кириллова?

– Конечно, товарищ полковник! – встрепенулся Соболев. – Мы и агентуру подключили, и подчиненных Кириллова перетрясли всех, с людьми плотно поработали. Но никаких трений или проблем, из-за которых ему могли бы угрожать, хотели бы устранить его, не нашли. Он в тот момент ни на кого не «наезжал», не пресекал никаких хищений с предприятия, не удалось зафиксировать проблем предприятия с законом или криминальными кругами. Кириллов на момент гибели вообще в должности проработал всего четыре месяца. Не успел бы он никого на чистую воду вывести или впутаться в какие-то криминальные дела на заводе, если бы такие и были. Я тогда высказал предположение, что его могли убить за какие-то прошлые дела. Но и эта версия не подтвердилась.

– Не подтвердилась? – удивленно переспросил Крячко. – Его мог убить каждый из преступников, кого он поймал, раскрывая дела и передавая их в руки правосудия. Каждый, получивший срок, мог иметь желание отомстить оперу, который его вычислил, доказал его вину, нашел улики.

– Честно говоря, мне велели тогда не отвлекаться. Мое руководство сказало, что этой проверкой займутся в том отделении полиции, в котором до последнего работал Кириллов. Я имел в виду только то, что они ничего не нашли. Так мне сказали.

– Хорошо, это мы проверим, – кивнул Гуров и сделал себе пометку в блокноте, чтобы связаться с отделением полиции, в котором работал Кириллов.

Когда они отпустили Соболева, Крячко подошел к небольшому столику у окна и включил электрический чайник.

– Есть одна мыслишка, – сказал он, доставая из шкафчика чашки, сахар, печенье. – Кириллова могли убрать еще по одной причине. И причина эта – внутри холдинга.