Настя пришла на приём с плюшевым зайчиком в руках.

– Вот, Алла Дмитриевна, этот типчик, ободранный с детства со мной. Говорят, я с ним вместе поступила в детский дом. Откуда он у меня, я не знаю. Может быть, в распределителе подарили. Но не исключено, что он помнит мою семью.

– Позвольте-ка, – Алла взяла в руки серо-бурую игрушку, которая по виду была ей ровесницей.

Закрыв глаза, она увидела мокрую дорогу и ощутила себя женщиной, несущей на руках ребёнка. Из-под детской шапочки выбиваются рыжие локоны и щекочут мокрые от слёз щёки матери. Да, это мать и дочь. Женщина ставит девочку на крыльцо серого здания, прикасается пальцами ко лбу и говорит: "Доченька, ты забудешь, кто твои родители и где твой дом. Ты будешь теперь Настей. Ты – Настя. Этого зайчика всегда храни при себе и никому не отдавай. Он поможет тебе, когда наступит срок. Теперь прощай!". Женщина легонько толкнула девочку в лоб ладонью, и та упала, как подкошенная.

Открыв глаза, Алла спросила клиентку:

– Вы когда-нибудь интересовались, что внутри этого зайца?

– Нет. Никогда не ломала игрушек.

– Значит, пришло время. Не возражаете, если мы с вами проявим интерес к содержимому?

– Не возражаю. Можно, я сниму это на телефон?

– Конечно, возражаю. Я сниму процесс на камеру и материалы останутся здесь до завершения работы. Простите, ради Вашей безопасности.

– Безопасности???

– Да. Если родители Вас оставили, а сами погибли, напрашивается вывод: они опасались и за Вашу жизнь.

Алла надела перчатки, взяла бритвочку и аккуратно вспорола шов на боку игрушки. Запустив внутрь пальцы, она нащупала жёсткий пластик.

– Не удивлюсь, если в зайце окажется утка, в утке – яйцо, а в яйце – смерть Кащея, – заметила Алла, продолжая разрезать нитки. Когда она положила на стол жёлтого пластмассового утёнка, Настя нервно рассмеялась. Брюшко утёнка было заклеено синей изолентой, под которой явно скрывался разрез. Каково же было удивление обеих, когда из утки вместе с ватой действительно было извлечено яйцо. Тёмно-синяя эмаль перевивалась золотой решёткой и была украшена гербом.

– Ну что, Кощея будем мочить прямо сейчас? Или…

– Открывайте!

В яйце лежали два пучка рыжих локонов, каждый был перетянут узенькой белой ленточкой.

– Похоже, трогать это руками нам не стоит. Нужно отдать волосы на экспертизу. Я чувствую, что здесь очень важная информация.

– Да. А как это сделать?

– Лаборатория есть в Пскове. По ДНК можно идентифицировать человека, проследить историю рода, национальность…

– Правда? Так просто? То есть, мне могут ответить на вопросы, которые я не надеялась разрешить?

– Скорее всего, вам могут ответить на вопрос, являются ли эти локоны волосами ваших родственников. А кому конкретно они принадлежат, можно узнать, только если профиль занесён в базу. В России такую базу держит МВД.

– То есть, я узнаю, кто мои родители, если они преступники?

– Или жертвы преступления.

Настя замолчала ненадолго, потом спросила:

– Но я же должна хотя бы проверить родство?

– Это решать Вам. Но в свете того, что мы обнаружили на прошлой встрече, я рекомендую так и поступить. А потом подать заявление о розыске.

Тема тревоги актуальна сегодня или все мысли заняты золотыми локонами?

– Да, заняты, – Настя смущённо улыбнулась.

– Тогда скажу о том, что удалось выяснить о Вашем муже. Поскольку в отношении него ведётся расследование, я ограничена в действиях. Но удалось выяснить, что он в самом деле был близок с Ниной.

– Какая пакость… Я пойду?

– Да, конечно. Встретимся через неделю.

Закрыв за Настей дверь, Алла сделала записи в карточке приёма и воспроизвела в памяти своё видение. Кем была мать этой девушки? Она так умело «выключила свет» в голове дочери. И зачем нужно было это делать, если тут же давать малышке «фаршированного» зайца, который должен со временем помочь? Хотела уберечь ребёнка от беды? Если в яйце волосы матери, то какой смысл одной рукой стирать о себе память, а другой – передавать её? Где логика? А если это волосы самой девочки и помочь должны не они, а яйцо, например? Может быть, оно очень редкое и дорогое? По виду, обычный пасхальный ширпотреб. Хотя, довольно страшный: отрубленная голова в окружении нимба. Традиционно так изображали главу Иоанна Предтечи.