Я молчу, просто наблюдая за ней и размышляя о причинах такого ее поведения. Она крайне противоречиво себя ведет, и это ужасно сбивает с толку. Обнимает себя рукой, а ест и вовсе без аппетита, постоянно запивая водой. Нервничает? Из-за моего предложения, своего отказа или того, что я нахожусь рядом?

В Бюро тихо. Нет снующих туда-сюда детективов с дерьмовым настроением, дебоширов в изоляторе, толпы злого или рыдающего народу и вечной трели телефонов. В лаборатории слышны только звуки металла о металл и трупная вонь с какими-то дезинфицирующими химикатами. Над телом Джошуа работает трое специалистов.

– У меня всё ещё ничего нет. – не помню, представляла ли мне этого мужчину Одетта. Он пожимает плечами и улыбается, пребывая в отличном настроении, и, собираясь выйти за напитком, судя по кружке в его руке.

– Как впрочем и всегда, Портер. За что только тебе платят… – Одетта закатывает глаза, вздыхает, и снисходительно похлопывает его по плечу, проходя к телу.

– Будто преступники, с которыми мы работаем, любят оставлять свои отпечатки пальчиков. – мужчина фыркает ей вслед, но бестия его не слышит. – Это, блять, ФБР, нам не дают дела с полным набором улик для быстренькой поимки преступничка. – бурчит Портер и закатывает глаза, проходя мимо меня.

Теперь мне становится понятно, о какой неприязни к бестии ее коллег говорил Мадс.

– А у меня кое-что имеется! – с энтузиазмом, палинолог машет нам с Одеттой, приглашая к своему столу. – Вот. – она протягивает мне папку с бумагами. – В первоначальных образцах я нашла необычные споры, в волосах нашей жертвы. Эти дубовые деревья охватывают небольшую часть Девнеста. В парке, где нашли тело, они не растут. А материал для пыльцевого профиля – с волос, покрытых смолой. Это значит, что споры попали на них не при жизни, а после, когда тело перевозили или превращали его в скульптуру.

– Делайла полезнее нас всех в Бюро. Может что угодно узнать о человеке по обычной пыли. – мужчина улыбается из-за своего стола, отвлекаясь от работы за микроскопом.

– Брось, Оуэн! – она краснеет и тоже улыбается, возвращаясь к теме разговора. – К сожалению, более специфического сочетания спор для детального описания местности я не нашла. Будь у меня хоть клочок одежды… Но, я еще жду результаты по табличке, письмам и кресту. Может, что-то обнаружится. Мы собрали заново много образцов, но я сомневаюсь в обнаружении чего-то еще там. – она улыбалась, довольная проделанной работой.

– Это потрясающе, Делайла, вы волшебница. – я не мог не похвалить настолько хорошо проделанную работу. Она смущенно улыбается.

– Пока, эти данные мало о чем говорят. Споры могли быть занесены в саму машину, на которой перевозили тело. Я сомневаюсь, что оно долго стояло на воздухе в том виде, в котором мы его обнаружили. Но есть и еще кое-что. – женщина проходит к телу и мы с Одеттой следуем за ней. – В носовых дыхательных путях и на затылке, возле раны, приведшей к смерти, пыльцевой профиль совпадает.

– Мы знаем место убийства? – я воодушевлен, но Делайла грустнеет.

– Нет. – она вздыхает, огорченная произнесенным. – Я могу только предположить. Это определенно дом, частный. Мы не нашли чего-то, что указывало бы на, например, складское помещение или что-то подобное, а из квартиры такое незаметно не вынесли бы. – Делайла принялась пояснять свою версию, завидев наши лица. – Судя по пыльцевому профилю, мужчину стукнули чем-то тяжелым, отчего он упал на пол, вероятнее всего, паркет, а последним его вдохом был этот грязный пол, к которому его, возможно, прижали лицом. На полу места преступления сохранился тот же пыльцевой профиль, что и на затылке жертвы, и в его носовых дыхательных путях. Но без данных для сравнительного анализа узнать, где это было, практически невозможно. Нужно надеятся только на споры с волос жертвы и деревянные элементы этой инсталляции. – я задумался.