«Ложь во благо – не ложь, а благо», – по-умному говорил когда-то мой брат. Оставалось правильно солгать.

Я знал, что не глупец – за плечами осталась школа, оконченная с золотой медалью, хорошие результаты экзаменов и ум, пусть и несравнимый с выпускниками столичных гимназий, но вполне себе сносный, если верить учителям. Ни взлетов, ни падений: я учился спокойно и без труда. Медаль лежала в коробке с мамиными украшениями, в ящике стола пылилась целая стопка похвальных листов и грамот. Но ни одно из полученных достижений мне, как бы ни вешали мне на уши лапшу учителя, не пригодилось. В ближайшем университете не оказалось бюджетных мест на нравившиеся маме и папе специальности. Тратить родительские деньги не хотелось еще больше.

Весь июль я провел в надежде, что мысли о будущем все-таки появятся, но был уже август, а ни единой так и не посетило. За одиннадцать школьных лет я будто бы разучился загадывать, а последний год отобрал желание планировать.

Помню, в одиннадцатом классе, помимо подготовки к экзаменам и протирания штанов на уроках, у меня появилось своеобразное развлечение – ходить по классам и спрашивать знакомых об их планах. Чаще всего слышал что-то только отдаленно напоминавшее слова – скорее мычание. Мало кто загадывал. В основном надеялись сдать экзамены и уехать хоть куда-то и поступить на любую специальность, лишь бы через четыре года привезти родителям диплом. А потом – получить благословение и, обойдя всех знакомых, выбить-таки место, где и платили бы хорошо и не выгнали бы за разгильдяйство. И сидеть на нем до пенсии.

А меня подобная картина совершенно не устраивала.

Хотелось чего-то особенного, восхитительного. После годов трудов я мечтал отдохнуть и насладиться жизнью, а не попадать под гнет очередного человека, на которого теперь пришлось бы работать.

И все бы хорошо, если бы время не ссыпалось так быстро и лето бы не закатывалось за горизонт прежде, чем я бы успел им насладиться. Если бы школа так быстро не пролетела и не оставила перед неизвестностью. Я боялся осени, коленки тряслись, когда мысли о страшном и неизвестном будущем настигали.

Но я чувствовал, что был рожден для чего-то великого! Для невероятных свершений! Я мог перевернуть весь мир, лишь бы шанс появился.

– Тебе муравьи в штаны не заползут? – послышался смешок над моей головой.

Клубок мыслей рассыпался на веревки. Я поднялся на локтях и повернулся. Передо мной стоял Костик, лохматый, загоревший и беззаботный. Велосипед он бросил рядом с моим.

И в то мгновение я даже забыл, как сам пригласил его на пруд.

Костя уселся рядом, вытащил из кармана сигарету и закурил.

– Как дома? – спросил я.

Костя мечтательно выдыхал дым в небо.

– Да мать уже замучила. Вчера целый день бегала по дому с рубашками. Бог ты мой, пятнышко на белом, что ж делать! – писклявым голосом спародировал он, а я не смог не рассмеяться. – Вот тебе смешно, а я выслушиваю это уже две недели. И зачем я тогда пустил ее на сайт универа…

– Ну, ты же сам захотел пойти в медицину.

– Да я не ожидал, что согласится! Думал, ну, скажет, что на врача я не гожусь, что туповат, и поищет еще что-то. А тут – на те! Нет, ну, врачом быть не плохо, конечно. Денег много платят. Но как-то… не знаю. Учиться долго. Как-то уже не весело, – сказал Костик и, сделав еще одну затяжку, замолчал.

Ждал.

– Так ты же и не хотел быть врачом.

– Не хотел. Ну а что такого? Это же престижно. Поучусь, будешь ко мне лечиться ездить.

– Будут к тебе ходить всякие бабули, просить таблетки выписать. Представь, приходит и такая: Константин Иваныч, помогите, у меня что-то в боку колет! – Засмеялся я.