Роланд в ту минуту ужасно был похож на сельского учителя-педанта, выспрашивающего домашнее задание с хорошенькой нерадивой ученицы. И невдомёк старому перечнику, что отнюдь не все вверенные ему чада в погожие радостные выходные дома над учебниками корпят. Есть и такие, кто прогуляться любит! Хм… До университетской библиотеки. Хе-хе! Странное дело, не находите?

– Во-о-о-от! А я – знаю! – искренне радовался он своему знанию. – И я тебе скажу: страх! – вот что необходимо нашему человеку разумному боле всего. Страх потери близких, родных, имущества, медицинской страховки, работы, имиджа, репутации, лица, страх показаться смешным невежей, глупым и неловким. Страх заболеть и однажды умереть, в конце концов!

Да-а-а-а! Желание жить вечно, патологический страх смерти – вот что зачастую движет людьми. И чужая воля. Твёрдая рука, если хочешь! По всему выходит, страх и принуждение – истинный двигатель прогресса!

Хорошенькую ученицу, однако, как выяснилось, голой, пусть и твёрдою, рукой не особо-то возьмёшь! Дудки! Жанна – девушка ищущая, натура творческая, беспокойная и, как знать, возможно, именно в тот самый момент маршрут её неустанных душевных поисков и метаний пролегал по узенькой, довольно замусоренной, но страшно притягательной улочке, зазывающей вывесками невиданных удовольствий, подъездами таинственных соблазнов, окнами манящих силуэтов, уютными двориками милых забав, галереями излишеств, парками чувственных увеселений, кафешками новых ярких вкусов, будоражащих мимолётных касаний и случайных удивительных встреч, кричащей всеми цветами радуги, петляющей меж унылых, зато очень-очень-очень правильных величественных зданий – строгих, без каких-либо радующих глаз излишеств, стандартного, пятидесяти оттенков серого идеально подогнанного камня, жилищ с единообразными скучными воздухо-свето-радостенепроницаемыми жалюзи на окнах, пылящимися пустоглазыми иконами по тёмным углам, балконами, захламлёнными велосипедами, старыми лыжами и благими намерениями, сваленными в кучи на чердаках, теперь совсем уж никому не нужными умными добрыми книжками, мертвенно-бледными энергосберегающими лампочками на неряшливых кухнях и в одинаково обрыдло пропахших «утренней свежестью морского бриза» карцерах-уборных. Ух ты! Почти сто сорок слов! Неслабо выступили, внушаеть! Кстати, а вам доводилось бывать на той улочке? …Нет? …Так одевайтесь же скорее и бегите! Скоро сказке конец, а кто слушал, тот – молодец, успеет ещё добежать. Ближе, небось, чем до канадской границы-то, а?

– Гм… Заключительный твой демарш, малыш, честно говоря, как-то не особо вдохновляет. Мда-а-а-а… Точнее, вызывает полнейшее недоумение! Страх? При чём здесь страх, милый мой?! Когда ж это под его воздействием создавалось что-либо нужное, позитивное?

– Как же, как же? А лекарства, к примеру вакцины? Не перед лицом ли ужаса эпидемий, мора, уносящего тысячи, десятки, сотни тысяч человеческих жизней, созданы они?

– Никак нет, мон женераль! – в непримиримой борьбе! Пионеры от медицины на себе множество лекарств, противоядий, да и самих ядов испытали, болезни прививали, причём зачастую с плачевным исходом. Сифилис, бубонную чуму, лепру, прочую страшную заразу. Их и сейчас-то не больно хорошо лечат. Хочешь попробовать? Думаешь, не осознавали люди возможные последствия? Прекрасно осознавали, смею тебя уверить! Это ж какой силой духа, смелостью нужно обладать, дабы на муки мученические добровольно себя обречь?! Прошу учесть, не из каких-то эгоцентрических позывов, а из высших, да что там – наивысших устремлений! Во имя науки, спасения жизней миллионов и миллионов людей!