Поэтому когда Рембрандт прибыл в Амстердам, на него сразу обрушилась лавина работы, чему вновь начинающий художник, вновь стремившийся составить себе имя и репутацию, несказанно обрадовался – чтобы заработать имя нужны заказы. Хендрик ван Эйленбюрх, бегавший как белка в колесе, исправно исполнял свою часть договора: заказы поступали непрерывным потоком, преимущественно портреты. Рембрандт писал или гравировал портреты купцов и торговцев, бюргеров, их жён и детей, учёных, поэтов. После сеансов позирования заказчики жаловались ван Эйленбюрху на Рембрандта: он-де настоящий мучитель. Ван Эйленбюрх разводил руками и мягко напоминал: это манера своеобразного, талантливого художника, и если уж сама принцесса Амалия сочла нужным заказать свой портрет именно Рембрандту ван Рейну… Против такого довода возразить было нечего. Мучения заканчивались, портретами становились довольны, все жалобы забывались, а оставалась гордость фактом, что их портрет выполнен тем самым Рембрандтом ван Рейном, который писал портрет принцессы Амалии.

Ассистентыпомогали с фоном или с выписыванием некоторых незначительных деталей в портретах, но основную часть работы художник предпочитал делать сам, даже если это означало медленное исполнение и меньше свободного времени. Ассистентам же Рембрандт поручал делать копии или гравюры с известных картин мастеров прошлого; добросовестно выполненные копии быстро раскупались. Среди ассистентов выделялись два молодых художника из Харлема – Якоб де Вет и Виллем де Портер. Они приехали в Амстердам из любопытства: посмотреть картины амстердамцев и, если возможно, поработать. Их нашёл энергичный Хендрик ван Эйленбюрх когда приятели уже засобирались обратно в Харлем. Рембрандту импонировала их живая харлемская манера писания. Помогал ему и верный, добросердечный Исаак, как и учитель, с восторгом окунувшийся в новую амстердамскую жизнь. Он обучался у Рембрандта завершающий год и нередко исполнял обязанности ассистента.

В немногие свободные часы Рембрандт любил пройтись по Амстердаму: прогуляться по набережным каналов или по улицам вдоль аккуратных, миловидных, почти одинаковых домиков, заглянуть в похожий на муравейник порт, дойти до площади Дам – центральной площади Амстердама, где располагались городская Ратуша, управления Ост-Индской и Вест-Индской компаний и новое, только что построенное здание амстердамской товарной биржи. При нём неизменно находились бумага с карандашами или углём, он то и дело останавливался и делал наброски видов Амстердама или заинтересовавших его типажей. Позже, в мастерской он превращал наброски в подробные эскизы, которые использовал при изготовлении гравюр сухой иглой или кислотой, резцом он работал реже. Он пробовал и эксперементировал: сочетал разные методы в одной гравюре или изображал один и тот же рисунок то иглой, то резцом, то вытравливал кислотой.

В Гаагу для сеансов с принцессой Амалией теперь приходилось ездить из Амстердама, дорога отсюда занимала больше времени – Амстердам значительно дальше от Гааги чем Лейден. Но заказ принцессы не из тех, от которых отказываются или бросают на полпути, тем пачеон сослужил и всё ещё служил начинающему заново художнику и ван Эйленбюрху хорошую службу, а Амалия ван Солмс не из тех заказчиков, которым назначают сеансы позирования. Но назначая сеансы, принцесса Амалия всегда осведомлялась, когда удобнее господину художнику. Супруга штатгальтера Фредерика Хендрика Оранского принцесса Амалия ван Солмс всецело посвятила себя обожаемому мужу и детям, подавая пример всей стране. Принцесса Амалия любила придворные церемонии, по её настоятельному желанию Фредерик Хендрик пытался создать в Гааге двор штатгальтера и придворную жизнь подобные королевским дворам Европы. Это вызывало недовольство Генеральных Штатов и особенно амстердамского правительства. Но пользующийся глубоким уважением народа Голландии, храбрый, и в то же время умный и дипломатичный, сын мудрого Вильгельма Молчаливогоумел ловко обходить подводные камни и острые углы.