– Аффективный психоз, – поддакивает Мамель.

Потом шикает:

– Тише, Деня в коридоре.

Прикрывает дверь.

Я сажаю рыцаря на лошадь и твержу про себя: эффективный психоз. Я парень уже вполне взрослый и внятный. По поводу родительницы меня давно просветили. Мамель меня до шести лет возила в садик на Водосборке, поскольку в городе мест не было, и в нашей старшей группе было полно друганов, родители, бабушки и дедушки которых ещё помнили, что у Дени Мартыновского раньше была другая мама. Я к этой информации относился философски, ну мало ли чего в жизни ни бывает? Вот у моего приятеля Пети Кравченко тоже папа поменялся: пьющий и гоношистый куда-то делся, зато появился другой, вполне себе ничего. Фамилия Желтко, обычно произносимая шёпотом и с оглядкой, мне знакома – иногда мелькает в разговорах домашних.

Самое интересное, что я тоже кое-что помню: свет из коридора, там мама, громко, надрывно говорит вслух, я зову её, кажется, плачу. Голос замолкает, потом крики отца. Яркий свет в ванной, тётя Вика заворачивает меня в махровое полотенце, я вырываюсь и бегу к двери в спальню. Дверь такая же, как сейчас у нас на кухне, с матовым стеклом, сквозь которое мелькают силуэты и вспышки, я толкаю дверь, она начинает приоткрываться, но тётя Вика подхватывает меня, кутает и тащит в детскую. Это самое ранее моё воспоминание. Лет в пять с большим энтузиазмом рассказываю о нём Мамель:

– Вот, говорят, маленькие ничего не помнят, а я всё помню. Я, – говорю, – однажды звал тебя, звал, звал, и в штаны напустил, и обкакался, а ты долго не приходила.

Мамель убеждает меня, что это сон, но я слышу, как позже она с тревогой пересказывает мои слова Дэду.

«Это не моя жизнь». Если бы меня спросили, какую самую страшную фразу я слышал в жизни, ни секунды бы не сомневался.

Вчера вечером меня понесло шляться по городу в полном расстройстве чувств. Сам не заметил, как добрался до Парка Дружбы. Раньше на этом месте был посёлок железнодорожников, мы с пацанами ловили головастиков в пруду напротив станции. Сейчас здесь новый микрорайон: супермаркет, детская площадка, пиццерия, кафешки. Пруд облагородили, но шкряки2, наверное, до сих пор поют в дождливую погоду. У фонтанов куча народу, красиво, в магазинах уже новогодняя иллюминация и ёлки. В детстве я очень любил Новый Год, ждать начинал уже в октябре. Жалел всегда, что у нас никогда не бывает снега, только гололёд и ветра в феврале. В этом году праздники не приближаются, а подкрадываются. Последний день ноября буквально застал меня врасплох.

Где-то в этих домах живёт Аня. Здесь она, должно быть, проходит каждый день, вон там садится в одну из выстроившихся в длинный ряд на последней остановке маршруток. Я достал мобильник. Ани нет в сети. Напротив аватарки, синей птички колибри, пустой кружок.

Включилась подсветка на фонтанах, по экрану мобильника запрыгали разноцветные блики. Я поднял глаза и увидел Аню среди людей, идущих от остановки маршрутки. Мы встретились взглядами, она слегка сбилась с шага, вильнула в толпе, пропуская детскую коляску, и подошла, немного напряжённо вглядываясь мне в лицо. Я «подвис», ещё находясь мыслями в своем «виртуале», молча смотрел, как она приближается, тупо гадая, не плод ли это моих фантазий.

–Денис? Привет. Что ты здесь делаешь? До меня дошло, наконец.

– Привет. Гуляю.

– А, понятно.

– Тебя в школе не было, случилось что?

Она с лёгким удивлением пожимает плечами:

–Так ведь олимпиады же, я сразу на трёх была.

– Блин, – хлопаю себя ладонью по лбу, – что ж я забыл?! У меня же тоже, в понедельник, по физике!

Аня немного расслабляется, но смотрит мне в лицо как-то обеспокоенно: