ДОЛГОРУКИЙ
(машет руками перед лицом)
Я не люблю женщин за то, что они грубы, за то, что они неловки, за то, что они несамостоятельны, и за то, что носят неприличный костюм!
Поворачивает лицо в камеру и бросает своей messenger.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ
«Я уступчив и мелочен только в мелочах, но в главном не уступлю никогда.»
Долгорукий возвращает взгляд Сокольскому. Они стоят друг против друга. Какой-то невидимый ветер кружится вокруг них. Лица в потоках света из окна проявляются то с одной, то, с другой стороны.
СОКОЛЬСКИЙ
Милый мой, да что же Вы!
(веселится)
ДОЛГОРУКИЙ
(кричит)
Я вовсе не для веселости вашей говорю, я просто высказываю убеждение.
СОКОЛЬСКИЙ
Но как же это женщины грубы и одеты неприлично? Это неожиданно.
ДОЛГОРУКИЙ
(продолжает кричать)
Грубы, выйдите на дорогу и посмотрите, как они ходят. Каждый мужчина знает правую сторону, сойдутся и разойдутся, он вправо, и я вправо. Женщина так и прет на вас прямо, даже не замечая вас, точно вы уж так непременно и обязаны отскочить и уступить дорогу. Я готов уступить, как созданию слабейшему, но почему тут право, почему она так уверена, что я это обязан, – вот что оскорбительно!
(документальные картинки случаев на дороге)
Я всегда плевался встречаясь. И после того кричат, что они принижены, и требуют равенства; какое тут равенство, когда она меня топчет или в рот песку мне натолкает!
СОКОЛЬСКИЙ
Песку! (удивляется еще больше)
ДОЛГОРУКИЙ
Да; потому что они неприлично одеты; это только развратный не заметит. Они снизу себе открыто фру-фру! А ведь это и мальчик, и ребенок тоже заметит: это подло. Пусть любуются старые развратники и бегут, высунув язык, но есть чистая молодежь, которую надо беречь. А ЭТА выйдет из машины и всем своим видом тебе в рот песку натолкает – сверху цацок на тысячи из одной только моды, а муж на зарплате: вот и взятки-то растут! Я всегда плевался, вслух плевался и бранился. Хоть я и описываю этот разговор смешно, но мысли эти и теперь мои.
СОКОЛЬСКИЙ
А по морде не били за это?
(совсем заинтересовался)
ДОЛГОРУКИЙ
Я разругался совершенно серьезно всего один раз.
Долгорукий вкидывает палец вверх. Сокольский вкидывает вверх брови.
25. ИНТЕРЬЕР. ВЕЛИКОБРИТАНИЯ – БОЛЬНИЦА КОЛЧЕСТЕР – ТУМАННЫЙ ПОЛДЕНЬ
Длинный коридор лечебницы. Доска объявлений:
На полу в холле сидят двое мужчина в белых халатах и смотрят в окно на облака.
– Что вы думаете об этом Холмс?
– Это элементарно Ватсон! Немного сахарной пудры и 5 г. чеснока. Блюдо самое лучшее для дома Умов и Чинов.
– Что Вы имеете ввиду Холмс?
– Вы заметили запахи от этих новостей?
Поднимает руку и указывает в глубину коридора.
– Да, это похоже на сапоги мистер Иванса с соседнего подъезда после посещения боулинга?
– А что боулинг нынче пахнет-прокуренным-луком? Это интересно!
Встает. Другой повторяет его движение, но преграждает ему путь
– Ничуть Холмс! У меня на это аллергия, а у вас клаустрофобия.
– Признаки клаустрофобии с моим кишечником чувств никак не связаны. Я всегда дышу ровно и дрожь в пальцах совсем не признак чрезмерного чаепития, это все книги – я их слишком много читаю с листьями фикусов.
Один предлагает пройтись, другой соглашается. Плавно движутся вдоль стены по коридору. Их тени следуют за ними.
– Хочу заметить, что цветы, распустившиеся на майдане, могут вызвать аневризм у многих, но у вас к этому иммунитет.
– Согласен, с кем поведешься, тут я вас нахватался.
– Смею заметить, я всего лишь ем.
– Да, но как! Все хотят, как минимум бросить мяч.
– Не могу не согласиться, но повышение гемоглобина в углу зависит от перченности капусты, приобретенных с соседних улиц.