С силой сжимаю рукой край стола, о который облокотился, вбираю тот самый легкий аромат Снежаны, ловлю ее лихорадочное дыхание и виноватую улыбку.

И меня коротит.

Я вдруг понимаю, что если она приблизится еще хотя бы на миллиметр, то я сделаю то, за что буду считать себя потом последним козлом.

Но ключевое слово «потом»…

15. Глава 14

Снежана

Стук собственного сердца оглушает, необъяснимо родной взгляд подчиняет. Мои пальцы разжимаются, выпуская ватный диск, а ладонь сама ложится на чужой торс, ища точку опоры. Хочу убрать руку, но ее накрывает другая. Мужская.

Сжимает, впечатывая сильнее и вынуждая царапнуть влажную от крема кожу.

Растерянно смотрю в сосредоточенное лицо Шторма, которое непозволительно близко к моему.

Щелчок – и мое неправильное влечение перерождается в гнев.

Босс действительно поцеловать меня собирается?

Не исключено, что подобное здесь в порядке вещей, а та же Лиза Геннадьевна с первого дня меня невзлюбила именно за то, что я оказалась «ближе к телу».

Но!

- Если вы сделаете это, я уволюсь…

На лице Вадима мелькает еле заметная тень, меняя его до неузнаваемости. Босс становится строгим и непривычно отрешенным.

- О чем ты, Снежана? – спокойным тоном уточняет он, отпуская мою руку. – Чего я не должен делать?

И откидывается на спинку стула. Слишком резко. Настолько, что моя ладонь соскальзывает, а я сама едва не падаю в объятия босса. Но он вовремя хватает меня за плечи, держа при этом на расстоянии.

- Вы, Вадим Дмитриевич, - высвобождаюсь из крепкой, но аккуратной хватки, и возвращаюсь в кресло. – Вы не должны делать резких движений. Иначе испачкаете одежду кремом. И не в чем будет идти на встречу к Туманову.

Невозмутимо протираю руки салфетками, стараясь не смотреть на Шторма. Мы оба делаем вид, будто ничего не произошло пару секунд назад.

Но при этом я чувствую на себе его пронзительный взгляд, который будто препарирует меня. Что он пытается увидеть – не знаю. В любом случае, будет разочарован. Потому что я пустая внутри. Вот уже на протяжении года. Оболочка без эмоций. И грязные офисные игры мне неинтересны.

Меня волнует лишь зарплата, которая нужна, чтобы содержать дочь и ни от кого не зависеть.

- Нужно подождать несколько минут, - спокойно сообщаю боссу и сама засекаю время.

Отведенный срок, необходимый для того, чтобы крем впитал краску, мы с Вадимом проводим в тишине. Практически полной, если не считать равномерного постукивания пальцев босса по поверхности стола.

После – я убираю салфетками остатки крема, а вместе с ним – и часть детских художеств. Тщетно пытаюсь отвлечься от крепкого мужского торса, которого то и дело касаются мои пальцы. Вздрогнув в очередной раз, грубо ругаю себя. И направляю мысли в другое русло: представляю, как дочка Шторма разрисовывала своего спящего папочку. Это помогает отвлечься от мужского тела. Перед глазами возникает смутный образ маленькой шалуньи, почему-то похожей на мою Ритку. Мне так проще воображать.

Смущение быстро отступает, жар отливает от щек. А уголки моих губ сами взлетают в легкой улыбке.

Но в какой-то момент босс вдруг выхватывает у меня салфетки и, ничего не сказав, принимается вытираться сам. Не понимаю, чем вызвана его внезапная смена настроения. И не хочу анализировать.

Машинально подаю ему мицеллярную воду. И «процедуры» Вадим заканчивает без моего участия. 

На удивление, в итоге нам удается почти полностью «победить» фломастеры. Лишь кое-где проступают слабые следы, но от тоналки босс категорически отказывается.

- Спасибо, Снежана, - по-прежнему безэмоционально выдает Шторм.

Рвано и нервно застегивает рубашку. И даже от привычных шуток и ухмылок воздерживается. Наверное, так будет лучше. Хотя я только начала привыкать к его странной манере общения.