Во всей этой истории так и осталось больше вопросов, чем ответов. Вряд ли Ильза Корсах без соответствующего опыта и образования сможет пролить на нее свет, если только не собирается передать записи кому-то из старостоличных ученых. В таком случае, правда, совершенно неясно, что мешало сказать об этом прямо. Разве что ей не хотелось упускать возможность лишний раз указать Алешу на его место. По какой-то причине каждая вторая благородная задница имела собственное представление о том, где оно, и это начинало порядком надоедать.

Как и нетерпеливое кряхтение за спиной.

«Ну что, – подумал Алеш. – Сыграем с тобой партейку в „осла и батрака“».

И не глядя протянул посланнику тетрадь.

– Благодарю вас, – квакнул тот, лапая корешок мясистыми пальцами. – Госпожа Ильза передает…

«…право первого хода мастеру-лекарю».

– Нет, постойте, вы не так поняли. – Резко обернувшись, Алеш отнял тетрадь и прижал к груди. – Эти записи останутся у меня.

Слуга растерялся.

– Что-то я… э-э… но…

«И все? Мы только начали! Ладно, поддамся на пару ходов».

– Вы ведь личный гонец госпожи Корсах?

– Поверенный, – приосанился тот.

«Неужели? Я почти возбужден».

– И вы, конечно, владеете грамотой?

– Владею.

«Склонитесь немедля перед владыкой берстонской грамоты!»

– Тогда сделайте копию.

Алешу послышался тихий шорох перетекания мозговой жидкости внутри квадратного черепа слуги.

– Велено доставить как можно скорее, – наконец проговорил посланник.

«Слабенькая карта».

– Значит, как можно скорее сделайте копию.

– Но… – Взгляд слуги заметался в поисках путей побега.

«Ага! Время козырей!»

– Слыхали про бронтских бешеных лисиц?

– Про кого?

– Неважно. Имейте в виду, что у гвардейцев есть приказ владыки выполнять любые мои распоряжения в рамках карантинных мер. Я велю им не выпускать вас из замка, пока подлинник этой тетради не вернется на мою полку. Вам ясно?

– Э-э… – «И-а-а!» – Да, мастер.

Алеш вручил ему записи и хотел накинуть сверху еще что-нибудь эдакое, но на пороге дождевым грибом вырос маленький подмастерье Фабек.

– Мастер! – пытаясь отдышаться, позвал мальчик. – Там Марика в обморок упала!

Остриженные в круг соломенного цвета волосы торчали во все стороны и лезли ему в глаза. Бежал и спотыкался!

– Долг зовет, – вздохнул Алеш, широким жестом указал на подмастерья и, ударив посланника по плечу, взял со стула рабочую сумку.

Марика, одна из служанок госпожи Тильбе – девушка лет семнадцати, если Алешу не изменяла память, – всегда отличалась болезненной бледностью и худобой. Удивительно, что не падала в обмороки регулярно.

– Ты ее видел? – спросил Алеш, когда они с Фабеком вышли в коридор, оставив у закрытой двери озадаченного «осла».

– Не-а, – мотнул головой мальчик. – Мимо проходил.

– Хм.

– А правда, что обморок – приступ благородства?

– Чего? Кто тебе это сказал?

– Девушки шептались, – смутился подмастерье. – И хихикали.

– Ясно. Нет, Фабек, обморок – это когда нарушается ток крови к голове. Благородной это ее не делает. Даже временно.

Мальчик нахмурился.

– Хм!

– Но это все не имеет значения, – продолжал Алеш, – потому что…

– Лекарь не герольд! – подхватил подмастерье, радуясь, что знает правильный ответ.

Алеш одобрительно кивнул.

Он никогда не делал для себя различий между батраками и господами: моча да рвота у тех и других одинаковые. Кому-то это не слишком нравилось – Лукии Корсах, например. Лучезарная госпожа предпочитала пользоваться услугами собственных лекарей, которых набрался целый отряд, по два-три человека на каждый сезон года. Эти ее предпочтения, впрочем, сформировались не так давно – не далее как жарким летом 1137-го, которое владыка с семьей и двором по обыкновению проводил в Кирте. Мастера Матея тогда только-только не стало, и Алеш мог урвать лишь редкие мгновения отдыха, пока сам не успел обзавестись подмастерьем.