Тот вечер сильно впечатлил. Очень много людей приехало на гору, чтобы подняться к статуе, помолиться и зажечь свечи у входа в храм. Ияд купил всем по свечке, и каждый исполнил этот ритуал по-своему. Я попросил у Вселенной то же самое, о чем прошу всегда. Надеюсь, все так же воспользовались моментом. Хотя не все из нашей компании были христианами в традиционном понимании. Я бы сказал – никто. Я лично не был воспитан в высоко религиозной семье, однако всегда проявлял большой интерес и уважение к духовным практикам.

Закат превзошел все ожидания. До вершины еле доносился шум суматошной жизни у подножия, легкий ветер играл ветвями сосен, в которых тонула территория храма. Море меняло оттенки, как будто невидимый художник никак не мог определиться с настроением своего произведения. Как только огромный диск растворился в огненно-серебристых волнах, мы решили, что пора выдвигаться, тем более голод давал о себе знать все навязчивей.

Перед отъездом мы все же забежали в магазин при храме. Ияд тут же начал метаться и что-то смотреть, выбирать, узнавать.

– Почему ты ничего не смотришь, хабиби, тут столько всего интересного! – настаивал он.

– Я уже больше месяца путешествую с рюкзаком и места там нет ни для чего, – безразлично ответил я, думая о предстоящем ужине. – Тем более я не знаю, когда вернусь, куда вернусь и кого увижу, – безэмоционально добавил я, сам думая о том, как грустно это звучит.

Уже совсем стемнело, когда мы приехали в Бейрут и сели поужинать в прекрасном месте в центре.

– Мы, ливанцы, любим заказывать разные блюда на всех и делиться. Это часть культуры, – игриво начал учить меня Ияд.

Мы пили красное вино, угощались многочисленными традиционными закусками и наслаждались приглушенными красными тонами места и его умиротворяющей атмосферой.

Ияду скоро надо было бежать на фестиваль кино, куда он должен был пойти с родителями. Мы начали неспешно собираться и выходить.

Я был такой уставший тогда, что не помню, как мы разъехались с ребятами. Я имею в виду Хамида и Максима, потому что домой меня повез, конечно же, Ияд. Это даже не обсуждалось – часть программы, которую он сам придумал и одобрил.

Спортивная машина рычала на просторных улицах, город проносился мимо, ослепляя огнями и красотой. Громко играла новая песня известной певицы: «У МЕНЯ СОТНИ МИЛЛИОНОВ ПРИЧИН УЙТИ, НО МНЕ НУЖНА ЛИШЬ ОДНА ХОРОШАЯ, ЧТОБЫ ОСТАТЬСЯ…».

– Все правильно… – сказал Ияд, смотря на меня грустными глубокими глазами. – Я надеюсь, тебе все понравилось сегодня. Точно не хочешь поехать со мной на фестиваль кино? Будут показывать какой-то художественный фильм про Ливию, что-то интересное. Познакомлю тебя с родителями. Ты им очень понравишься!

Меня сильно смутила последняя его мысль, и я сразу пришел в чувства. «Познакомить меня с родителями как кого? Как европейского туриста, которого подцепил в баре?» – включился мой внутренний циник. Родители Ияда были в курсе, про это он рассказал по дороге из Хариссы.

Когда я немного на взводе, у меня что в голове, то и на языке, не думаю о последствиях. Вопрос, который я задал сам себе выше, я задал и Ияду.

– Неужели ты думаешь, что я бы хотел вас познакомить, если бы правда не считал, что вы друг другу понравитесь? – ответил он немного с обидой. – Представил бы тебя как своего нового знакомого, все как есть. Если бы встречались, представил бы уже не как знакомого. Им пока тяжело это все немного… ново. Ты все равно никуда с нами не идешь, зачем это обсуждать? – резко и уместно добавил Ияд.

– Да, лучше поеду отдыхать. Я сейчас не в лучшем состоянии, чтоб знакомиться с твоей семьей. Хотелось бы с ними поговорить нормально, достойно рассказать о себе, о моей культуре, – начал придумывать отговорки я. Я правда был не готов подпускать такой большой стресс после целого дня душевного спокойствия.