Не хотела смеяться над проблемой Оксаны, но смешок как-то сам по себе вырвался, стоило мне подумать, зачем Воронцов таскает в своём пиджаке чьи-то трусы. 

— Ну что тут сказать, — пожала плечами я. — Сочувствую. Но если ты здесь, значит, простила. Надеюсь, ты хотя бы надела эти самые трусы Марату на голову?

Подружка Воронцова, что отхлёбывала из бокала вино, неожиданно поперхнулась. Более того, затем она так злобно глянула на меня, словно мгновением ранее я говорила, не как следовало её любовника проучить, а на полном серьёзе предлагала её соперницу в дом пригласить, чаем с малиной напоить, сделать ей расслабляющий массаж ног, оставить на ночлег и непременно спать уложить вместе с Маратом.

— Я что, по-твоему, полная дура? — после возмущённого взгляда, последовал не менее возмущённый вопрос. — Естественно я трусы обратно Марату в карман положила.

— Естественно бы получилось, если ты бы заставила Марата их съесть или грандиозный скандал закатила. А в твоём поступке лично я ничего естественного не вижу.

— Эх, Настя, видимо, тебе в этой жизни всё легко доставалось, раз не понимаешь элементарных вещей. Ну закачу Марату скандал, ну устрою ему сцену ревности, и что дальше? В лучшем случае мы поругаемся, а чтобы обратно помириться, мне придётся перед ним на цырлах ходить. А в худшем - Марат просто бросит меня, и хозяйка труселей быстренько займёт моё место. Не-е-ет, я учёная.  Промолчу. Сделаю вид, что ни о чём не догадываюсь. Подожду, когда эта сучка ему наскучит, либо начнёт права качать, без разницы, результат будет один, Марат с ней расстанется, и мы заживём, как и прежде, вдвоём.

Логика, может быть, в словах Оксаны и есть, но самоуважения – полный ноль.

— Допустим, эту бросит, а затем новую заведёт. Так и будешь всю жизнь по ночам на кухне горе в борщах топить? — блин, ну зачем я спросила, каждый живёт, как ему хочется.

Прежде чем ответить, Оксана отпила из бокала остатки вина и налила себе новую порцию, на мой взгляд, явно лишнюю. Глаза у девушки уже косят, а язык заплетается.

— Не-е-ет, не придётся мне терпеть, по крайней мере, нечасто. Мы с Маратом вместе уже два года, и он впервые налево пошёл. Раньше точно не ходил, я ситуацию контролировала.

Так и подмывало сказать: «Вы с Воронцовым всего лишь вместе два года, а он уже барышню сбоку завёл», но удержалась и промолчала, у каждого своя точка зрения, зато вино в Оксане запрещало ей рот закрывать, и она болтала… и болтала без удержу. Слушала девушку в пол уха, потому как неинтересно мне знать, как именно она бы сопернице волосы выдирала и глаза выковыривала.

— Любопытно, а этой сучке известно, что красное бельишко сейчас как бы не в тренде! — выплёвывала подруга Воронцова одну гадость следом за другой. — Вот лично у меня ни одних красных трусов нет. Наверняка приехала откуда-нибудь из Мухосранска и из кожи вон лезет, пристраивая свою попу.

— Оксана, чушь не неси. Красное бельё – это классика. А классика всегда актуальна, — вяло, без инициативы, мечтая переместиться из кухни в свою спальню, проворчала я, но тут же оживилась. — А что, труселя были красного цвета?

— Ага, красные, не в дырах, конечно, но и не новые, не брендовые, короче - ширпотреб. Я бы такие своему мужчине в карман не сунула даже под дулом пистолета.

Такое ощущение, что Оксана только что мои потерянные трусы описала. Вот, значит, куда они делись. Марат их стащил. Улыбнулась, бред, конечно. Воронцов бы к моему белью даже не прикоснулся, как-никак я была женой его брата.

Кое-как отделалась от Оксаны. Когда уходила из кухни, девушка только что за ногу меня не держала. Ещё поднимаясь по лестнице, зевала и носом клевала, но как только голова коснулась подушки, сон куда-то убежал и спрятался.