Через год Сашка окончил профессиональное училище, куда оформить его помогла тётка, и стал зарабатывать, какие-никакие, но одному-то вполне хватаемые, деньги. По началу, он даже посылал понемногу матери, зная, что в колхозе люди всегда деньгами не избалованы. Но постепенно привыкая к городским компаниям, набираясь новых взглядов в них, он пришёл к тому, что та прежняя деревенская бережливость стала из него вытравливаться и деньги свои он, в кутежах и пьянках, стал быстро сводить на нет.

Но на работе начальство его ценило: работящий, никогда ни на что не жалующийся, привыкший в деревенской жизни к самым тяжёлым условиям. Начальник даже квартиру в не очень отдалённом времени пообещал дать, с коими на этой работе очень уж больших проблем не было.

Появился у него и друг закадычный, – Игорем звали.

И началась их крепкая дружба. А завязалась она прочно с того, что зашли они как-то с ним вечером в столовую перекусить, предварительно взяв бутылку водки. Сели за стол. Распили, наливая незаметно из под стола. Поужинали не спеша. А когда стали уходить их окружила в коридоре группа парней, приставили к Сашкиной груди нож. —Ты, фрайер, оставайся здесь, – сказал их вероятный вожак, – а тебе, – глянул он на Сашкиного партнёра, – час на дела, бутылку водки принесёшь, а то – товарищу твоему хана придёт.

Приятель, не мешкая, ушёл, а Сашку посадили парни в столовой с собой за стол и стали пить водку. Полстакана налили и ему.

– Держи! Для предварительного счастья! – сказал их главарь, не оборачиваясь в его сторону. Говорили они о своих тёмных делах, и он с замиранием сердца ждал своего «судного» часа.

Но вот слабая нервная улыбка высветилась на его страдальческом лице, – он увидел спешно шагающего от двери товарища. Тот подошёл к столу и вытащил из- за пазухи бутылку.

– Добро! – улыбнулся рыжий, взяв водку, – ну, теперь можете ходить сюда сколько душе угодно, никто пальцем не тронет. Свободны.

– Еле достал, – бросил Сашке на ходу товарищ, – у девчонки знакомой, на коленях уж перед ней стоял…

После этого случая стали они дружить так, что, как говорят, водой не разлить. Тем более, что у нового друга был к Сашке, похоже, особый интерес. Сашка об этом догадался уж значительно позже. Ну, а пока он иногда что-то подозревал, но тут же эти мысли от себя отгонял и про своего спасителя думал: – Ну чем не друг! – сильный, смелый, выручит, когда надо в беде, с таким уж точно не пропадёшь.

Как-то привёз он своего друга в деревню на праздник. Было много выпивки, особенно самогона, и закуски тоже много, и весело было в тот день на селе.

Парни хорошо выпили. Сашка был весел и чувственен, радуясь встрече с близкими и знакомыми, и особенно со своей матерью, по которой он очень в разлуке скучал.

– Эх, заработаю я в городе квартиру, надеюсь, что быстро, начальник уже обещал, – и заберу тебя к себе, от этого тяжкого труда, от этой беспросветной маяты, – говорил он, едва не пуская умилительную слезу.

– Да куда же я денусь-то отсюда, – усмехалась мать, – мне ещё до пенсии здесь пятнадцать годков напрягаться, а там уж и неизвестно что будет. А раньше этого срока нечего об отъезде и помышлять, надо здесь быть. Вон, Татьяна, – тётка твоя, сорвалась – и почти без пенсии осталась, да и муж её Александр. Оказалось, что стаж у них деревенский пропал. Они-то ведь знали про это заранее, но такие вышли обстоятельства, что пришлось уезжать. Дочери в городе надо было срочно помогать, – с ребёнком малолетним нянчиться. Вот здесь дом продали, а там купили домишко в городе. Стаж деревенский у них пропал, а городского уж выработать не успели. И ведь порядком людей несчастных таких. Многие просто по незнанию впросак попадают. Думают: у нас всё справедливо с этим, как везде говорят. Ан нет, – кое-кто обжигается.