Артур выбрался из снега. Он рванулся вперед, чтобы хотя бы криком донести до нее вопрос, живший в его сердце множество лет. Но пока легкие набирали воздух, пока воля разжигала старые угли обид в груди уже немолодого война, Эльза кончиками пальцев отыскала края капюшона, обернула мехом ладони и скрыла от мороза прекрасные руки, спрятала под капюшоном лицо. Улыбка подернула лицо безразличного ко всему божества, миг – и маска вновь сокрыла ее от дорогого сердца, игриво коснувшись губ чудным мехом диковинного зверя. И вот уже и угли в груди остывают, и легкие выпускают в мир ненужный более воздух, и обиды уходят в тень. Лишь бы вновь увидеть улыбку и как с нежностью губы целуют мех.

И все это сон, лишь воспоминания разума.

***

Веки было уже не разомкнуть. Новые грезы завладели разумом Артура. Он все пытался разглядеть силуэт Эльзы, но сон и усталость от перехода были сильнее его желания.

Вновь снег, снег повсюду, на этот раз он неспешно падал с небес, давая возможность Артуру сполна насладится его красотой. Артур приподнялся на локте, и только сейчас понял, что находится в лодке, вокруг темные воды, легкий туман над ними, снег, падающий с небес, и тишина. И ни намека на берег ни с одной, ни с другой стороны.

Артур прислушался. Этот сон был похож на покойную мечту. Смертный улыбнулся и позволил снежинкам опуститься на его раскрытую ладонь. Только сейчас он понял, что на нем нет доспеха, – по голой ладони своей понял это, осмотрел себя и улыбнулся. На нем были те же одежды, что и на прадеде: рубаха с коротким рукавом и узорной вышивкой в виде переплетенных рук. И ему было тепло, несмотря на снег, падающий с небес. Доспех Королей остался по ту сторону миража. «Как легко без него», – отметил про себя Артур.

Он опустил руку за борт и погрузил ее в воду. Воды были темны, но приятно теплы. Вот откуда пар! Артур омыл руки и лицо.

В этом сне его зрение вновь стало острым. Он провел ладонью по бороде и длинным усам, потрогал волосы, заплетенные в косы. Склонил лицо и увидел свое отражение в темной воде: чары Эль продлевали его жизнь, в отражении на него смотрело почти то же лицо, которое много лет назад увидела Эль, – тогда, когда они выступили против Бледного Короля. Такое же, но все же не то. Седину ее чары исправить были не в состоянии, так же, как и зрение.

Артур еще раз опустил ладонь в воду.

Посмотрел, как капли спешно вернулись домой, сбежав по его пальцам. Если бы ладонь была в рукавице, он бы увидел, как вода старается задержаться в узорах, проступивших на ней. Вода бы остановилась на ладони его правой руки, где солнечные лучи, проступавшие на доспехе, говорил всем о рождении нового дня. Воды благословили солнце и день, вестником коих стал Артур. Так порой говорили о нем духи и Эльза, ему же это было не важно.

«Ты вестник нового дня, Артур», – вспомнил он слова Эль, сказанные в тот день.

– Это Доспех Королей, Артур. – Эльза помогла ему надеть последнюю часть доспеха: перчатку. Артур почувствовал, как сталь будто ожила, словно живое существо задышала она, сами собой стиснулись его кулаки. Будто бы под кожей невидимые вены стали наполняться кровью колдовской, и сердце Доспеха забилось. Артур почувствовал, как воля, чуждая ему, сжала все его тело и отпустила вмиг.

Эльза улыбнулась, и он не смог сдержать свою улыбку. Их ладони встретились, и Эльза, взяв ладони Артура в свои, посмотрела на них закрытыми навек глазами. Тень легла на ее прекрасное лицо.

В уголках глаз заблестел талый снег, невесть откуда взявшийся здесь. Артур прикоснулся к талой воде, и капли поспешили сбежать по охваченным сталью пальцам, устремились все ниже к земле. На скованных железом ладонях проступали пробужденные талой водой звезды, хлопьями февральской пурги осыпалась токая сталь, и история жизни Артура проступала во всей красе на безжизненной пустоте металла.