Она показательно постучала по своему лбу.

– Давайте так. У меня есть другие группы, там занимаются обычные ребята. На время подготовки к спектаклю я их объединю. Ваши будут в массовке, а главные роли исполнят нормальные дети. Иначе ничего не получится, – добавила она после небольшой паузы.

Женщина напряженно двигала скулами и негромко, но резко барабанила тонкими музыкальными пальцами по деревянной поверхности стола. Ей не терпелось быстрее решить пустяковый вопрос и уже идти на занятие. Моё промедление лишь возмущало Оксану.

В холле послышались детские и взрослые голоса.

Я вздохнула, понимая, что молчать бесполезно.

– Дайте мне время обдумать.

– Тут нечего думать, – Оксана резко встала и прошлась по комнате и снова села. Ей явно хотелось закурить. – Ваши дети просто не смогут. Не-смо-гут, понимаете? – сказала она громко и медленно, выделяя каждый слог. – Они не смогут играть главные роли. И точка.

– Но у нас же был уговор, – спокойно возразила я. – Только главные роли. И Вы до этого не жаловались. Что изменилось?

Татьяна молча посмотрела на меня, её пальцы только быстрее забарабанили по столу. Пауза затягивалась. В напряжённой тишине слышались лишь громкие голоса из холла.

Так и не придумав, что ответить на неприятный вопрос, Оксана перевела разговор на другую тему.

– Когда наконец-то будут костюмы? – сказала она с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

– Пока фонд не рассмотрел нашу заявку, – я из-за всех сил старалась сохранять хотя бы видимость спокойствия.

– Как не дал согласия? – воскликнула Оксана.

– Нужно ещё немного подождать, – терпеливо пояснила я.

– Сколько ещё ждать? Вы же сказали, что всё будет хорошо и деньги будут! – Оксана сорвалась на крик, от которого жалобно задребезжал старенький шкаф. –Сейчас начнётся аврал, и тогда никаких костюмов к новогоднему спектаклю уже не сшить!

Тут собеседница замолчала, переводя дыхания и гневно посмотрела на меня. Она ещё раз встала и прошлась по маленькой каморке, обдумывая мои слова.

– Вы понимаете, что срываете мне все планы? – истерично спросила Оксана. – Понимаете или нет? – и пристально посмотрела на меня.

Я едва открыла рот, чтобы ответить.

– Родители уже ждут спектакля, и я пообещала им, что деньги на костюмы в этом году собирать не будем. И теперь что? Я обманула их? – воскликнула Оксана.

– Каким родителям? – спросила я, пытаясь понять о чём идёт речь. – Кто покупает костюмы?

– Что? – спросила Оксана. Она стояла рассерженная и покрасневшая, судорожно придумывая, как объяснить оговорку.

Внезапная догадка осенила меня. Так вот почему она так часто спрашивала про костюмы! И этот бред про этюды! Вот ведь гадина! Скотина! Наживаться на благотворительности?! Я с трудом сдерживалась, чтобы не выругаться матом.

– Если костюмов не будет в ноябре, то я выхожу из проекта, – она наклонилась ко мне и прошипела сквозь зубы. – И никто в этом городе работать не будет. Оксана тут же выпрямилась, подошла к двери. – Выходите. Разговор окончен. Мне уже нужно собирать группу.

– Значит, занятия закончатся в ноябре, – сказала я ледяным тоном, чеканя каждое слово. – Оплату вы получите после последнего урока.

Немного задержавшись в дверях, я, внимательно посмотрев на Оксану, добавила: – Надеюсь, наша ссора на ребятах не отразится?

Не ожидая ответа, я взяла свой рюкзак и куртку, и прошла в холл. Полный злобы буравящий взгляд Оксаны ощущался всем телом. Мне хотелось побыстрее выйти на свежий воздух. Проходя через холл, я вымученно улыбалась родителям и старательно кивала на их приветствия.

В тот момент я желала только одного – пройтись пешком и подумать о том, как быть дальше.