Я дожёвывала за завтраком кусок вчерашней пиццы, запивая его чаем. Пустая бутылка из-под красного вина стояла под раковиной.

Северный вокзал встретил меня солнышком с лёгким прохладным ветерком. День обещал быть тёплым. В лужах после вчерашнего дождя с весёлым чириканием купались воробьи, радуясь очередному летнему деньку.

Если верить гугл-карте, то идти мне было всего пятнадцать минут. Сокращая дорогу, я углубилась в тихие дворики, негромко постукивая невысокими каблучками по мощённой камнями мостовой. Пахло влажной травой. Августовское тепло только-только сменило июльскую жару. Я снова взглянула на экран телефона: синяя стрелка вынырнула из дворовых лабиринтов и протянулась на целый квартал по прямой.

Мне предстояло нелёгкое дело: влюбить совершенно чужих людей в наш проект, потому что в благотворительности нет выгоды для тех, кто помогает. В общем, творить маленькое ежедневное чудо – часть моих новых обязанностей. Надо обязательно внести дополнения в трудовой договор; так и запишу в ежедневник.

Я на всякий случай сверилась с красной стрелкой в телефонной карте. Кажется, на месте.

Главный офис, где сидела маркетолог Аля, расположился в небольшом трёхэтажном здании за автостоянкой, которая, несмотря на утро, оказалась практически полностью заставлена машинами. Дорогие джипы надменно соседствовали со старенькими мерседесами; миниатюрные, практически кукольные смарт-тойоты – со щёгольскими спорткарами. Я аккуратно прошла этот лабиринт, стараясь не задеть передние зеркала машин и не замарать костюм об их грязные стальные бока.

Фасад здания занимала огромная серо-бурая пиццерия, немного мрачноватая на фоне изумрудно-зелёных деревьев и голубого летнего неба. На деревянной двери был нарисован лысоватый мужчина с поднятым вверх пальцем, и снизу – надпись: «Дядя Ваня». Мужчина то ли улыбался, то ли скалился.

На уличной пустой веранде два туриста за деревянным столом с дешёвой пепельницей сражались с хлебным мякишем римской пиццы, старательно орудуя вилками и ножами. Но мякиш не поддавался. Воробьи ожидали крошек, нетерпеливо чирикали и прыгали в кустах. Они озабоченно посматривали в сторону собиравшихся рядом прожорливых голубей.

«Вход в офис с обратной стороны», – я ещё раз прочитала сообщение Али. Девушка любезно написала мне целую инструкцию, как добраться до переговорной на третьем этаже.

За обшарпанной дверью недовольная женщина-охранница сурово посмотрела на меня и поставила недопитую кружку с чаем на стол рядом с турникетом.

– Вы к кому?

– Мне на третий этаж, в переговорную, – я протянула женщине паспорт. Она молча записала мои данные и вернула документ.

– Прямо, по лестнице и по коридору первая дверь, – махнула она рукой и с чувством выполненного долго продолжила пить чай.

Старая бетонная лестница, покрашенная светло-коричневой краской, уже разрушалась и крошилась от времени, явно требуя ремонта. Мелкие кусочки бетона неприятно скрипели под ногами.

В первые секунды меня озадачила безжизненная тишина третьего этажа. Я постояла немного, прислушалась – ничего, только хлопанье дверей этажа ниже.

«Да ладно, – успокоила я себя. – Август – время отпусков».

Переговорная была первой комнатой в длинном мрачном коридоре, освещаемом несколькими тусклыми лампочками. До встречи оставалось ещё пять минут. Я постояла, раздумывая, стоит ли являться раньше назначенного времени, но тут за дверью послышался какой-то шум:

– Можно?

– Войдите, – ответил мягкий женский голос.

Небольшая комната напоминала склад, и почему-то пахло гороховым супом; сквозняк играл занавесками мансардных окон.