Виннел ошарашенно заморгал, осмысливая услышанное. А потом озадаченно задал наименее важный, как мне казалось, вопрос:

— А как же охота? Мы же без мяса останемся…

Боевики во всех мирах и под всеми лунами одинаковые. Я тяжело вздохнула, уже предвкушая реакцию на мои слова:

— Мяса и я с Серым добыть могу, мне это не сложно…

Договаривать я не стала. На лице боевика отразился такой священный ужас, что я невольно отвернулась, чтобы скрыть свое отвращение. И именно это спасло и наши жизни, и караван в конечном итоге.

Они появились справа, из глубоких теней у высокого бархана. Такие же мягкие и стелющиеся по земле, как и тьма, что их породила. Но при всей своей кажущейся бесформенности смертоносные даже для варнов.

— Шшейвры! — рявкнула и, привстав в седле, издала низкий специфический свист, которому училась не один месяц.

Этот свист особой тональности активировал целый пласт особой энергии. С одной стороны, он почти парализовывал варнов и не давал им взбеситься, сбросить с себя и затоптать седоков, умчаться в Пустошь, бросив караван на произвол судьбы. С другой стороны, он невидимой плетью бил по телам шшейвров, заставляя их беситься словно от боли, и обнаруживать присутствие даже тех, кто еще прятался по укрытиям в ожидании добычи. Единственное неудобство такого хорошего во всех отношениях приема – свист действовал только в Пустоши, вдали от человеческого жилья.

Наш случай не стал исключением. Я засекла четырех шшейвров. Но стоило прозвучать в воздухе затейливой трели, как тени у подножия песчаного холма буквально вскипели. А я побледнела: нас атаковали двенадцать порождений тьмы и Темного мира! Неужели где-то поблизости от селения случился прорыв, а я не почувствовала?

Раздумывать было некогда. В отличие от готовящихся к бою светлых магов, я точно знала две вещи: шшейвры никогда не атаковали после восхода солнца. Они попросту впадали в спячку на протяжении всего светового дня. Сейчас что-то было не так. И второе, такую огромную стаю, а эти твари обычно охотились по три – пять особей, совсем близко от деревни оставлять нельзя. Ххаш! Да даже одного шшейвра нельзя оставлять живым у себя за спиной! Он способен за ночь разорить небольшой городок, а уж деревенька у границы с Пустошью ему и вовсе на один зуб!

Решение было принято мгновенно. Я хорошо осознавала, чем мне придется заплатить за такой ход, но выбора не было. У меня просто не было права оставлять деревню, столько лет меня кормившую и несмотря ни на что давшую приют, на растерзание порождениям Темного мира. А потому, стиснув зубы, я выудила самый большой из своих накопителей, торопливо засунула его между кожей и широким браслетом, в котором прятались метательные дротики, и принялась выплетать заклинание, нервно поглядывая то на подчиненных Виннела, судорожно пытающихся справиться с ящерами и прикрыть собой караван, то на шшейвров, все ближе подкрадывающихся к нам.

Бедняге Виннелу снова не повезло с ящером. Я нервно дернула уголком рта, когда заметила, как упрямая скотина под предводителем наемников упорно отказывалась даже сдвинуться со своего места рядом со мной и сделала зарубку на памяти просветить боевика по поводу причин такого странного, с его точки зрения, поведения варна. Сейчас на это просто не было времени. Мне нужно было успеть до того, как боевики спустят свои заклинания.

Наконец, плетение, получившее красивое название Пустынной розы, было готово. У меня уже подрагивали от напряжения и усталости пальцы, когда на вытянутой руке разгорелся жуткий черно-багровый огонь. Накопитель уже пуст. Плохо. Времени достать второй нет. Напрягая все силы, вкладывая почти половину остатка от моего резерва, я снова свистнула, заставив шшейвров яростно зареветь и взвиться в воздух, когда их коснулась магия, вложенная мной в звук. В тот момент, когда все без исключения темные туши в фонтанах взрытого их лапами песка оказались в воздухе, я спустила жадно ревущий огонь с руки. И, без сил оседая в седле, успела заметить, как ясное и чистое утро вдруг потемнело от того, что большая стая порождений Темного мира вдруг оказалась охвачена беззвучно ревущем пламенем.