– Давайте, я вас подвезу домой, а вы мне расскажете, что это за доводы, – предложил я.

Мой новый знакомый согласился, и заняв место рядом со мной, принялся рассуждать на тему того, что человечество мутирует под воздействием атмосферы земли, губительной для его инопланетной формы жизни.

– То есть, вы хотите сказать, что люди прилетели с других планет? – усмехнулся я, чувствуя, что встретился с настоящим сумасшедшим.

– Да, а иначе чем объяснить, что всё живущее на этой планете хоть и имеет видовое разнообразие, обусловленное разностью климата, однако в любом районе земного шара белка есть белка, а ёлка есть ёлка. И только человек похож, чёрт знает на что!

– Ну, с этим я согласен, – поддержал я его, – сам сегодня утром наблюдал за оленями, удивляясь полной гармонии их тел. Но ваша версия имела бы право на существование, если бы вы имели, хоть какое-нибудь доказательство.

– У меня есть это доказательство! – отозвался Чарльз, стукнув кулаком о колено, – только, разумеется, я с собой его не ношу. Всё лежит дома.

– Я желал бы ознакомиться.

– Почему нет, отвезите меня домой и сами убедитесь.

Чарльз жил за городом. В его районе не было никакого освещения, только фонари, что горели у крылечек мирно спящих домов. Кое-где лаяли собаки. «Тихая деревня», – подумал я, заворачивая к зеленой, фигурно подстриженной ограде. Чарльз тяжело выбрался из машины и пошёл к воротам, возле которых стоял почтовый ящик на витой ножке.

– Как-то у вас здесь темно, – сказал я, доставая из-под сиденья фонарь.

Чарльз уже вошёл, и его фигура, бредущая к дому, темнела на белой дорожке. Пошарив рукой за колонной, он нажал выключатель и яркий свет залил ступени и вход. Я остановился, и отключив фонарь, засунул его за ремень брюк.

– Что за чёрт! – выругался Чарльз, толкая дверь, которая оказалась не заперта. – Похоже, тут кто-то побывал. Осторожнее Генри!

Я замялся на пороге, не зная, что следует делать в таких случаях. Первой мыслью было позвонить в полицию, но потом я решил, что это дело хозяина. Чарльз исчез внутри, и я услышал его горестные вскрики и чертыхания, сопровождаемые шумом и звоном.

– Ну, что там? – крикнул я ему, оглядываясь, так как мне показалось, как сзади что-то зашуршало. Но на освещённом, ровно постриженном газоне ничего подозрительного не было. Дивясь тому, что в мире происходят такие дела, как вторжения в частную собственность, я вошёл внутрь.

Квартира Чарльза была совсем не то, что моя. Большая, ухоженная, с дорогими коврами и со вкусом подобранными картинами на стенах. Но сейчас на полу валялись разбитые вазы, кипы бумаг, выдернутые ящики стола перевёрнуты. Истоптанное и изорванное бельё, выброшенное из шкафов, горой лежало на ковре. Я присвистнул. Никогда в жизни не видел такого бардака! Тут явно что-то искали.

Чарльз выскочил, как полоумный из соседней комнаты. Его большая голова покраснела от гнева, он зажимал рану на ноге, порезанную о разбитое стекло.

– Украли! Украли! Мерзавцы, ах какие мерзавцы!

– Что украли? Кто украл? – спросил я, предполагая связь со случившимся и теми саблезубыми товарищами на дороге.

– Доказательство украли, и ещё папку с моими трудами, которым я посвятил двадцать лет жизни!

– Зачем им? – спросил я, подозревая какую-то тайну.

Чарльз уселся в большое кресло и уставился на меня невидящими глазами. Наверно его голова была занята какой-то важной мыслью. Я молчал, ожидая ответа.

После продолжительной паузы Чарльз поднялся, и хромая пошёл к одной из картин. Отодвинув её, он приложил руку к совершенно гладкой стене, которая подалась внутрь и сдвинулась в сторону, открыв несколько полочек, на которых лежали книги в кожаных переплётах и стояла резная шкатулка.