– Под вино хорошо пойдёт «Ирония судьбы», – сказала Оля.

– Я тебя умоляю. В конце мая это нонсенс. Это как холодец в Таиланде.

– О, холодец! – оживилась Оля, откладывая свой тошнотик. – Давай заедем в «Эверест» и купим холодец. Там отличный холодец. И будем есть его с васаби и французским вином под советский фильм. Отличное сочетание?

– Да. Я тогда возьму какао с чипсами и поиграю в тетрис.

– О! А можно ещё включить Queen. Точно. О, давай Live Aid 1985 года, там Queen тоже были!

– Это уже теплее.

– Тогда надо колонки вытащить. Точно. Обставим всё колонками и включим на полную. Хеееей-ооо! – выкрикнула она, подражая Меркьюри. – Хей-о-хей-о-хоооо!

– Может быть, Nirvana Unplugged in New York? – предложил я.

Оля питала слабость к Кобейну.

– Круто!

Мы направились к выходу из торгового центра, фонтанируя идеями. К полудню толпа стала гуще и как будто злее. Недалеко от выхода мы наткнулись на Савву.

Мы вышли на него в той безнадёжной манере, которая лишает шансов увернуться от взгляда. Поток людей впереди вдруг расступился, обтекая киоск. У киоска стоял Савва и смотрел прямо на нас. Мы напоролись на этот взгляд, как напарывается на льдину корабль.

– Привет, – сказал я громко.

Он едва заметно улыбнулся и ответил:

– А, здрасьте.

Савва не показывал ни радости, ни тревоги. Он был одет в кожаную мотоциклетную экипировку. Расстёгнутая куртка придавала ему довольно отчаянный вид.

Оля тоже не потеряла лица. Секундное замешательство она разбавила вопросом:

– Ты как здесь?

– Товарища жду, – ответил он в ленивой, располагающей манере, которая неизменно вызывала у меня зависть. – А вы чего? Шопились?

– Да, – ответила Оля. – Неудачно. Ты не женился ещё?

– Не-а, – ответил Савва так же нехотя. – У вас как? Хорошо всё, я смотрю.

Он кивнул на жалкий пакет, который я тащил в руке. В пакете были батарейки для Васькиной игрушки и единственная блузка, которую Оля решилась купить. С этим обвисшим пакетом я, должно быть, выглядел как-то особенно жалко; по крайней мере, это можно было прочитать в лице Саввы, что было особенно болезненно из-за его вполне честного равнодушия к моей персоне.

– Нормально, – кивнула Оля. – Ладно, мы пошли.

В последней фразе мне померещилась незаконченность, миллисекундная пауза, которой Оля надеялась продлить разговор.

– Пока, – произнёс Савва торопливо, устремляясь куда-то наискосок от нас к выходу на парковку. У дверей его встретил ещё один байкер.

В машине Оля почувствовала мою внезапную скуку и пихнула в бок:

– Чего ты помрачнел?

– Да, блин. Так всё было хорошо, и надо было его встретить!

– Ну, а что изменилось? – удивилась она.

– Не знаю. Просто вид твоих бывших любовников портит мне настроение. Это от меня не зависит.

– Да я о нём и не думаю.

– Зато я о нём теперь думаю.

– Не дури. Это давно было.

– Но было.

– Всё. Давай приедем, включим «Металлику» и будем колбаситься весь вечер. Ну, не грузись. Не люблю, когда ты такой.

– Не знаю. У меня настроение исчезло. Работать надо. О Филино почитать ещё. На работе всё равно толком не дают.

Оля обиделась. Некоторое время она молча рулила, проезжая сложный перекрёсток, потом фыркнула:

– Ну, ты серьёзно? Ты из-за этого теперь будешь весь вечер дуться?

– Нет, я могу его зарезать как-нибудь подло, из-за угла. Это бы меня слегка развеселило.

– Не смешно ни разу.

– А мне смешно. И надо работать.

– Я в «Эверест» еду? – спросила Оля упрямо.

– Если тебе там что-то надо.

Дома меня одолело острое раскаяние и желание возродить идею нашего романтического вечера без Васьки, но ещё сильнее оказалось скрытое упрямство, которым я усадил себя за ноутбук в спальне и стал читать о Филино.