После войны отец приехал в деревню Желнино под Тюменью, работал бригадиром в колхозе. Там и присмотрел себе невесту – мою маму Любовь Федоровну. Вся родня по маминой линии у нас из Тюменского края, там родился мой старший брат Анатолий, а потом я и младший брат Виктор, так что считаю себя коренной сибирячкой.

Родителям приходилось работать с раннего утра и до позднего вечера, по двенадцать часов в сутки, и мы с братьями часто были предоставлены сами себе. Придумывали игры, возились с Жуликом – черненькой вертлявой собачкой, которую я обожала. Огромного Пирата отец брал на охоту, а мы запрягали в санки, и пес катал малышей.

Ясли и садики – это не про детей 50–60-х годов. Я и в лагере ни разу не была. С раннего возраста нам приходилось быть самостоятельными.

Наша семья переезжала несколько раз. В школу я пошла уже в Запорожской области, где мы жили в маленьком украинском домике с глиняными полами, которые мама не мыла, а время от времени мазала новым раствором глины. А первый класс заканчивала в Северном Казахстане, куда по призыву партии со всей страны отправлялись труженики для освоения целинных земель. Затем мы переехали в теплую Киргизию. Время было трудное, но отец всегда искал лучшие возможности для семьи, и потому несколько раз мы начинали все с самого начала. Наверное, отсюда у меня смелость к переменам, я всегда готова стартовать с чистого листа.

В Казахстане мы жили в небольшом поселке Дмитриевка, в домике, насквозь продуваемом степными ветрами. Переехали зимой и сразу почувствовали на себе суровый климат. Семье с тремя детьми, младшему из которых едва исполнилось четыре года, пришлось тяжело. Нередко снежные бураны заметали наш домишко под самую крышу, так что утром выйти на улицу было просто невозможно. Спасибо соседям, которые откапывали двери и высвобождали нас из снежного плена. Но нам, ребятишкам, низкая температура и метели были только в радость. В школе отменялись занятия, а мы целыми днями катались на санках, строили крепости и играли в снежки.

В старых фильмах о стойкости советских людей, которые сообща преодолевали бытовую неустроенность и принимали тяжелые обстоятельства как должное, вся правда жизни. Я ее впитала с самого детства, выросла на ней. Стране пришлось пройти через такие испытания, что мужество и терпение стали, кажется, частью характера всех, кто взрослел в те времена. И моего тоже.

Дети рано становились взрослыми. Сызмальства родители приучали к домашнему труду. Мы умели не только мыть посуду, но и полоть огород, ухаживать за домашними животными, которых всегда было предостаточно: коровы, свиньи, куры, утки. Наверное, поэтому школа была, скорее, отдушиной, окном в новый мир, местом общения, а не принудиловкой.

Я любила учиться. Перед глазами часто встает картинка: мы заходим в класс, снимаем валенки, мокрые носки и варежки, развешиваем их у металлической печки и босые садимся за парты. Вникали в премудрости русского языка, ломали головы над математическими задачками и верили, что если хорошо учиться, то счастливая жизнь дальше сложится сама собой.

Я помню Нину Николаевну. Мне кажется, она была эталоном первой учительницы: основательная, рассудительная, аккуратная и бесконечно терпеливая. Она подружила нас с книгами и научила радоваться познанию мира. Для каждой маленькой школьницы классная руководительница «началки» – не просто наставница, но обожаемый пример женственности, образец манеры себя вести и одеваться. Однажды я случайно столкнулась с Ниной Николаевной на улице. Она была в повседневной одежде, и я была шокирована: мне казалось, что учительница и дома ложится спать в элегантном костюме, не расплетая сложную аккуратную прическу.