Одновременно генералу Анрепу князь Горчаков приказал со своим авангардом в составе 6-и батальонов Охотского и Камчатского егерских полков ускоренным маршем двигаться к Негоешти и стать там в ожидании дальнейших действий.

Селение Слободзени занял генерал Богушевский. Ему были подчинены Вознесенский уланский полк и конно-легкая батарея с задачей охранять дорогу, соединяющую Валахию с Молдавией и Бессарабией.

И чутье князя Горчакова не подвело.

На рассвете 29 октября пять турецких батальонов, воспользовавшись туманом, снова переправились у Старой Ольтеницы на левый берег Дуная и заняли рубеж от карантина до устья реки Арджиса.

Днем с острова на левый берег стала переправляться кавалерия.

Князь Горчаков приказал генералу Данненбергу выдвинуть отряд генерал-майора Павлова к Старой Ольтенице, завязать с турками бой и отойти к Негоешти, чтобы была возможность отсечь турецкие войска, которые пойдут в наступление от берега и лишить их поддержки батарей с острова и с правобережья Дуная.

…31 октября рано утром отряд генерал-майора Павлова выступил к Старой Ольтенице. Однако уже в 12 часов дня головной дозор доложил, что турки подожгли каранти6н, взорвали каменные строения, разрушили и подожгли мост, построенный двумя днями ранее через речку Арджис, и ушли на правый берег Дуная.

Когда генерал Данненберг доложил об этом князю Горчакову, тот усомнился в достоверности доклада, приказал еще раз проверить и снова ему доложить.

К концу дня генерал Данненберг подтвердил достоверность своего первого доклада, добавив к нему, что турецкие войска очистили даже остров, разрушив на нем все батарейные сооружения.

Горчаков был в недоумении.

«…Значит, произошло что-то сверхъестественное, – подумал он. – Но что?..»

Князь Горчаков был еще более удивлен, когда 1 ноября в Будешти из Бухареста на имя Горчакова пришла депеша от подполковника Эрнропа. В ней сообщалось, что войска Омер-паши покинули левый берег Дуная под давлением Австрийского правительства.

Горчаков дал прочитать депешу генералу Данненбергу.

– Невероятно! – воскликнул тот, ознакомившись с содержанием депеши.

– Но факт, – задумчиво произнес князь Горчаков. – И все же мне кое-что не понятно.– продолжил он, расхаживая по комнате. – Занятие турками Калафата, который значительно ближе к австрийской границе, они не заметили, а здесь встревожились… Мне кажется тут кроется какая-то очень серьезная причина. А какая, я не знаю пока.

– А может все по-другому, – сказал генерал Данненберг, внимательно выслушав князя Горчакова. И продолжил: – Воевать на открытой местности турки не могут. Да и сам Омер-паша за всю свою службу отличился всего два раза. Первый раз, когда служил писарем у турецкого военного министра, следил за каждым его шагом и передавал все, что знал и видел Верховному визирю. И второй раз, когда подавлял восстание в Боснии и Герцеговине, где сжигал целые деревни христиан, изгонял их с родных мест, натравляя на них магометан.

Довод генерала Данненберга князю Горчакову показался не убедительным, однако, сам факт спешного отступления Омер-паши был налицо, и по характеру ухода турок с левого берега можно было сделать вывод, что они уже не собираются здесь вести переправу в ближайшее время.

Выждав еще сутки и убедившись, что турок нет и в самом Туртукае, князь Горчаков приказал генералу Данненбергу сосредоточенные под Будешти войска расположить по квартирам между Будешти и Бухарестом.

Под Ольтеницей он оставил авангард под командованием генерал-майора Павлова, подчинив ему Селенгинский и Камчатский егерские полки, Успенский полк с артиллерией и одной ротой 5-го саперного батальона.