– Я это знаю, – ответил Рифаат-паша. – Да простит меня Аллах… Я слушаю вас.

Весь этот короткий диалог состоялся на французском языке. После чего Рифаат-паша дал знак Нуредин-беку быть готовым к переводу.

Этот знак не ускользнул от внимания и князя Меньшикова.

– Господин министр, – перешел на русский язык Меньшиков, – после консультаций с иерусалимским патриаршеством, мы нашли возможным пойти в своих требованиях на некоторые уступки, которые будут заключаться в следующем: во-первых, отданные католикам ключи от Вифлеемского собора не должны давать им права владеть безраздельно престолом храма. Мы готовы согласиться на установленный порядок богослужения каждой общины, который предусматривал бы дни и время для этого, – выждав, когда Нуредин-бек сделал перевод, князь Меньшиков продолжил: – Во-вторых, вновь поставленная звезда в вертепе храма должна быть объявлена, как дарованная его величеством падишахом. В-третьих, главенство в богослужении должно оставаться за греками и богослужение должно проводиться, как того требует иерусалимский патриарх: с рассвета до полудня греками и армянами, а затем – католиками. Это основные наши условия, – подчеркнул князь Меньшиков.

Он обернулся к патриаршему секретарю Аристарху и спросил:

– Я все изложил?

– Нет, ваше сиятельство, – неожиданно ответил тот. – Патриарх иерусалимский просил не оставить без внимания вопрос о владении Вифлеемскими садами. На сегодняшний день преимущество отдано латинской церкви. Мы же хотим владение без чьего-либо преимущества.

Нуредин-бек тут же сделал перевод. После этого князь Меньшиков обратился к Рифаат-паши:

– Как видите, господин министр, наши требования справедливы и не ущемляют интересы Турции. Более того, они направлены на установление добрососедских отношений между нашими державами.

Рифаат-паша внимательно выслушал перевод Нуредин-бека и неожиданно ответил по-французски:

– Я согласен с вами, князь, только хочу сразу предупредить: все ваши пожелания я буду вынужден вынести на рассмотрение Совета Порты и уже потом на утверждение падишаха. Скажу прямо – меня не пугают ваши требования. В них я не вижу угрозы интересам Турции. Однако у меня есть основания думать, что у нас с вами будет много препятствий на пути достижения благородной цели.

До этой минуты все время молчавший граф Озеров не сдержался:

– Ваша высокочтимость, – обратился он к Рифаат-паши, – вы имеете в виду противодействие со стороны французов и англичан?

Рифаат-паша улыбнулся одними краешками губ. Видимо его приятно удивило такое обращение со стороны русского дипломата.

– Не только, – ответил он. – Совет Порты состоит из главных улемов и очень влиятельных чиновников, многие из которых не питают дружеских чувств к русским…

– Этим и воспользовались французы? – прямо спросил князь Меньшиков.

Рифаат-паша слегка пожал плечами.

– У них много средств для давления на наше правительство, – ответил он. – Если бы их еще не поддерживали англичане… А как вы знаете, в нашей армии состоит на службе много английских офицеров.

Князь Меньшиков и граф Озеров переглянулись. Они поняли: узел противоречий затягивался еще сильнее.

– Князь, разрешите дать вам один совет, – продолжил тем временем Рифаат-паша.

– Я с благодарностью приму любой ваш совет, если он будет способствовать благополучному разрешению нашего дела, – ответил князь Меньшиков.

Рифаат-паша сделал знак, чтобы Нуредин-бек покинул кабинет. Когда за ним закрылась дверь, продолжил:

– Насколько мне известно, в Константинополе проживают ваши старые знакомые Хозрев-паша и Шеик-Уль-Ислам. Оба они являются членами Совета и пользуются доверием падишаха.