Один не самый глупый эльф, и я знал, что должен был делать.

Первым предком моей семьи была моя мать, королева Орилла, что томилась за решеткой моего Подземного Царства. Последним же потомком Гнисс-Роев была глупышка принцесса Эфлисун, чьей смерти добиться было проще простого, пока ее мать вновь не объявила о пополнении.

Эфлисун уже не была последним потомком, пока в чреве ее матери рос младенец. К счастью, все сложилось еще лучше, когда королева Айра трагически скончалась во время рождения своего сына Тиба.

Принц Тиб Гнисс-Рой был легкой добычей в своей колыбели, а его смерть принесла бы мне не так много печали, ведь его жизнь даже не успела начаться.

Ах, да, смерть вообще не доставляет мне печали.

Оставалось лишь придумать, как выбраться из этого подземного заключения, чтобы добраться до новорожденного принца.

И тут мне на глаза попалась королева Айра, только что прибывшая в Царство смерти.

– Уже решили оставить жизнь, Ваше Величество? – спросил я тогда королеву.

– Бог Вечного Пламени решает за нас, – ответила мне королева Айра.

Разумеется, она не знала ни меня, ни кем я был в загробном мире. Ее печаль из-за разлуки с дочерью и новорожденным сыном сделали ее легкой добычей.

Несколько простых движений и добрых слов, и покойная королева доверилась мне, оказавшись ингредиентом в огромном котле.

Да, и это не метафора. Темная магия не бывает добра. Если хочешь принять облик другого человека, придется сварить его заживо.

Заживо – звучит неверно, поскольку Айра была уже мертва. В любом случае, в Царстве тьмы она все еще существовала.

Юная Эфлисун даже не подозревала, что в ночь кроваво-красной луны ее навестила не родная мать, а я, Найдар Гнисс-Рой, многолетний предок, сын первой королевы Ориллы Гнисс-Рой и своего предателя отца Деорса Гнисс-Роя.

Одно касание за руку глупышки, и она навсегда открыла для меня портал в мир живых.

Ну, что ж, жди меня, моя юная королева.

Я скоро приду за тобой.

Раннее утро в королевских покоях было окутано мягким светом восходящего солнца, которое проникало сквозь тяжелые бархатные шторы. Нежные лучи медленно пробудили королеву, осветив ее лицо и наполнив комнату золотыми бликами.

В тишине, нарушаемой лишь легким шорохом занавесей и пением птиц за окном, чувствовалось особенное спокойствие этого момента. Встав с постели, Эфлисун ощутила прохладный каменный пол под ногами, который словно разбудил ее окончательно.

Ветерок, врывающийся через приоткрытое окно ванной комнаты, приводил кожаное кресло и золоченое зеркало в движение, создавая иллюзию оживленности даже внутри. Душевые капли, падая на кожу королевы, словно смывали остатки сна, принося с собой свежий заряд бодрости. Паром окутанные зеркала растворялись перед ее взором, и казалось, что весь мир замер, утопая в этом моменте покоя и умиротворения.

Королевские покои, окруженные аурой торжественного величия, были погружены в насыщенные оттенки красного, создавая атмосферу элегантной роскоши и таинственной интриги. Стены были обтянуты глубоким бордовым шелком, который мягко переливался при свете многочисленных позолоченных канделябров, украшенных искусно изогнутыми листьями и цветами.

В центре покоев, возвышаясь на изящном подиуме, стояла кровать с балдахином, обрамленным тяжелыми бархатными шторами винного цвета, спадающими до самой начищенной мраморной плитки пола. На кровати были раскиданы многочисленные подушки разного размера и формы, обшитые тонкой парчой с золотыми и серебряными нитями, которые сплетались в сложные узоры и орнаменты.

Возле кровати разместился изящный туалетный столик, инкрустированный перламутром и драгоценными камнями. На его поверхности были разложены серебряные гребни, щетки и флаконы с душистыми маслами и духами. Все это аккуратно освещалось миниатюрным настольным светильником с абажуром из красного шелка, который мерцал мягким теплым светом.