Десятимиллиардный мир сафириан жил своим временем. Без четкой привязанности к времени суток каждый строил личное время на свое усмотрение. Работа и жизнь на планете по сути кипела безостановочно, круглые сутки, если по-земному. Добыча сафита двигалась в четыре смены без остановки, все остальное на планете работало так же в постоянном режиме.

Сафир – рай для перфекциониста. Порядок, порядок и только порядок. Ни смен сезонов, ни часовых поясов, ни времени суток – сплошная стабильность…

Крок открыл глаза сидя на в кресле, и пуская из открытого рта слюни себе на плечо. Почавкав пару раз, он встал и тут же схватился за свою лысую голову. Протер свои растерянные большие глаза, напротив сидела Мара с детьми:

– Милый, они тебя пытали?

– Неистово… – прошептал Крок. – Родная, скажи, что сегодня выходной… Меня мутит.

– Я звоню Зор Хору и предупрежу, что ты берешь отгул.

– Спасибо.

Крок впервые за свои тридцать лет жизни испытал настоящее похмелье с легким чувством стыда – в лучших традициях, как говорится.

Несчастный Торин прошел на кухню за стаканом воды и снова залип в ступоре.

– Из чего ты сделана?

Нина Сталина стояла и начищала свой блестящий черный Наган ярко-красной тряпкой.

– Что это у вас, бластер?

– Это револьвер. Наган называется, пули на порохе. Безотказная штука, только так шпигует преступников свинцом.

– Мы же давно отказались от опасных материалов.

– Несчастные вы люди. Честно, из всех личных дел преступников во всех восьми колониях и на Земле я симпатизирую только Гроку. Да и не только преступников. Твой братец не боится жить. А вы боитесь, вот и существуете как слизняки немощные.

– Мы живем так, чтобы завтра было лучше.

– Чтобы завтра было лучше, нужно быть уже сегодня недееспособным и безоружным. – ухмыльнулась землянка.

– Точно я с Гроком родственник, а не вы? Вот он бы ответил точно так же. – Крок сел за стол и облокотился лицом на ладони. – Застрелите меня из своего нагана, это невыносимо.

– Невыносимо жить в ночи круглые сутки, я здесь седьмой атомный год и уже в безвылазной депрессии. Вот ты сейчас можешь выпить немного водки, и тебе снова станет хорошо, вот такой вот парадокс. А вот если к темноте на улице сейчас и свет в твоей кухне выключить, то мне ни на грамм не полегчает.

Грок тупо вылупился на нее своими огромными глазами с полопавшимися красными капиллярами.

– Ну, наливай.

– Ваше здоровье. – ответила Сталина, и они опрокинули в себя по рюмке синхронно скорчившись друг на друга.

На кухню забежала Мара:

– Грок в гостиной… Что мне делать?

Доброжелательное лицо Сталиной мигом превратилось в расчетливый волчий взор перед атакой.

– Дайте ему посюсюкаться с племянниками. А вы, Крок, выходите на контакт.

– Стоп-стоп-стоп! Избавьте! – вырвалось у Крока, – Он здесь, он вам нужен, вот и берите его с потрохами! Я не желаю участвовать в этих ваших темных делишках. Еще и детей впутать моих собрались. Мне кажется, кто-то путает берега. Тем более вчера вы обещали, что я вам нужен для выхода на брата.

– Обещать не значит жениться. – нагло оборвала его Сталина. – Вышел и начал тереть с ним за будущие дела, мне нужен его заказчик.

– Ты же знаешь, что он не скажет.

– Сегодня не скажет, а через месяц скажет.

В разговор влезла Мара:

– Нам что же, месяц вас здесь терпеть?

– Можно подумать я вас не терплю. Я говорю, вы выполняете, не вынуждайте меня применять силу.

Крок помотал головой и тяжело встал. Насколько он мог бодро двигаться он вышел в зал. Грок играл с Гроком младшим и Мирой, катаясь на парящем диване по комнате, будто на каноэ или гондоле, отталкиваясь от пола горящим торшером. Они были счастливы, картина брата с племянниками грела сердце Крока, а водка желудок. Отпив воды со льдом Торин старший пару раз кашлянул в кулак.