Уже вечером 17 января следует приказ № 0183/ОП штаба фронта: «Кавказский фронт с утра 17.1[334] переходит к обороне на линии Ак-Монайских позиций»[335]. Соответственно как позиция прикрытия были обозначены Тулумчак, Корпечь, Кой-Асан и Дальн. Камыши, а Ак-Монайские позиции становились главной полосой обороны.

В середине дня 17 января состоялся разговор Д.Т. Козлова с А.М. Василевским, на котором командующий фронтом твердо и последовательно отстаивал целесообразность принятых мер. Козлов мотивировал свои приказы так: «Я не решил рисковать окончательной потерей дивизий и предложил отойти на Ак-Монайские позиции с тем, чтобы подтянуться и измотать противника»[336]. Более того, он без обиняков заявил: «Обстановка, сложившаяся сегодня, не вызывает необходимости пересмотра принятого решения»[337]. В разговоре с Москвой командующий фронтом также оценивал намерения противника как самые решительные: «Ударом справа и слева сбросить наши части в море». В конечном итоге Василевский, начинавший разговор с Козловым с достаточно шапкозакидательской оценки противника под Феодосией, к концу двухчасовых достаточно напряженных переговоров согласился с аргументами комфронта. В итоге войска отошли на Ак-Монайские позиции.

Столкнувшись с серьезным кризисом в Крыму, Ставка ВГК направила в Крым своих представителей – армейского комиссара 1 ранга Л.З. Мехлиса и заместителя начальника Оперативного управления Генерального штаба генерал-майора П.П. Вечного. Мехлис прибыл на фронт уже 20 января 1942 г.[338]. Начинался новый этап борьбы за Крым.

Выводы. Керченско-Феодосийская операция и последовавшая за ней борьба за Феодосию порождает в отечественной историографии полярные оценки, как положительные, так и отрицательные. Важным вопросом является жизнеспособность плацдармов, образованных в результате высадки войск 51-й армии силами АзВФ и КВМБ. Изучение документов сторон приводит к неутешительному выводу, что большинство высаженных отрядов к утру 29 декабря 1941 г. были или разгромлены, или находились на грани разгрома. С другой стороны, нельзя сказать, что все плацдармы были близки к распаду. Наиболее устойчивым было положение частей 302-й гсд у Камыш-Буруна. Ликвидация этого отряда 29 декабря (как это указывается в ЖБД 11-й армии) представляется маловероятной. В отличие от других плацдармов он, кроме того, поддерживался артиллерией 51-й армии. Вместе с тем ликвидация других плацдармов позволяла высвободить по меньшей мере два-три пехотных батальона для атаки на плацдарм. Это стало бы для него серьезным испытанием, если не катастрофой.

Трагическая судьба значительной части высаженных отрядов заставляет задуматься о жизнеспособности плана операции по высадке на Керченском полуострове в целом. Здесь изучение немецких документов приводит к выводу, что позиции 46-й пд под Керчью вовсе не были неприступной крепостью. Обороняемый связистами район мыса Зюк мог стать брешью в обороне 46-й пд и XXXXII корпуса в целом. Однако это требовало массирования высадочных средств для высадки и снабжения крупных сил. Например, привлечение канонерских лодок (бывших «эпильдифоров») из состава ЧФ для высадки в Азовском море.

Вместе с тем неудачи в районе Керчи одновременно стали магнитом, стягивающим немецкие резервы. В частности поставленный в оборону в районе Феодосии батальон 97-го пп. Это создало почву для успеха высадки в Феодосии, позволившей надолго перехватить инициативу у противника.

Однако, как показала практика, мало было высадить войска, их еще нужно было полноценно снабжать. В этом отношении показательна оценка, сделанная по горячим следам событий, в 1943 г. в «Сборнике по изучению опыта войны». Давалась неприглядная картина выброски на полуостров ослабленных соединений: «Грузилась и транспортировалась какая-нибудь дивизия, ослабленная в артиллерийском отношении и без обозов, а ее «тылы» (так было принято называть остатки дивизии, хотя в составе этих тылов находился на 7/8 артиллерийский полк) с несколькими тысячами лошадей и сотней (иногда и больше) автомашин оставались на Кавказском побережье»