Вот почему, во Флери, куда граф де Шале, следуя плану заговорщиков, прибыл 25 мая 1626 года, чтобы предупредить Ришелье о завтрашнем визите принца Анжуйского, его ожидал совсем не тот прием, на который он рассчитывал.

Кардинал принял Анри дю Талейрана в окружении вооруженных до зубов телохранителей, готовыми броситься на любого по первому сигналу Его Высокопреосвященства. Рядом с Ришелье стоял еще один человек, серое монашеское одеяние которого резко контрастировало с воинственной обстановкой комнаты. Это был тот самый Жозеф дю Трамбле, – «отец Жозеф», который руководил секретной службой Его Преосвященства и был его единственным другом. Ему одному Ришелье доверял настолько, что позволял входить без доклада в свои покои. Жестокость этого монаха внушала такой ужас подданным Людовика XIII, что не стоит удивляться тому, что и у Анри дю Талейрана по его пристальным взглядом сердце забилось сильнее, и лоб покрылся предательской испариной.

– Мой дом и я сам всегда к услугам Его Высочества, – любезно ответил кардинал на заявление графа о том, что герцог Анжуйский желает завтра поохотиться во владениях Его Преосвященства. – Пусть приезжает когда угодно, и останавливается здесь так долго, как только пожелает.

Шале радостно поклонился и уже сделал шаг к выходу, но кардинал его остановил.

– Мне известно, что завтра во Флери планируется некое событие, в котором Вы, друг мой, намереваетесь принять самое деятельное участие.

– Я не понимаю Вас, Ваше Преосвященство, – пролепетал Шале.

Ришелье молча протянул молодому человеку какую-то бумагу, прочитав которую тот тут же бросился к ногам Его Преосвященства.

Это были показания господина де Валансе.

– Встаньте, сударь, – презрительно поморщился кардинал. – Я бы мог отправить Вас на эшафот, и не сделаю этого лишь из-за сострадания к Вашей молодости. Я понимаю, что Вы стали игрушкой в руках могущественных людей, которых гордыня лишила разума.

– Это действительно так, – еле слышно проговорил граф.

– Я знаю, что герцог Анжуйский состоит в числе заговорщиков. Кто еще?

– Господин д’Орнано, – со вздохом ответил Шале.

– Ну, конечно! Кто бы еще смог так пагубно повлиять на принца, как не его воспитатель. Еще?

Анри замолчал. Он бы скорее умер, чем назвал бы имя герцогини де Шеврез и упомянул королеву, но понимал, что остальные заговорщики, назови он их, не будут такими предупредительными. С другой стороны, отказавшись говорить, граф неминуемо обрекал себя на пытки, гибель и бесчестье. Он перевел взгляд на отца Жозефа. Мрачная усмешка на лице капуцина красноречиво подтверждала его опасения.

Неожиданно, счастливая мысль молнией пронеслась в голове господина дю Талейрана, и Анри даже удивился, как это простое решение не пришло ему на ум прежде, чем он выдал кардиналу господина д’Орнано. Бесспорно, у него был шанс не только выйти сухим из воды, но и избавиться от счастливого соперника, который прочно завладел сердцем Мари де Шеврез.

– Прощайте, милорд, – мстительно подумал Анри дю Талейран, вспомнив красавца англичанина, от общества которого Шевретта не смогла себя заставить отказаться даже во имя успеха дела, ради которого она, собственно, и впустила в свою постель графа де Шале.

– Мне известно, что в Париж прибыл Уолтер Монтегю, – вслух произнес он. – Я не знаю, имеет ли этот англичанин какое-то отношение к заговору, но он раньше приезжал во Францию в свите герцога Бэкингемского. А сейчас он желанный гость в доме принца Анжуйского. Я уверен, Ваше Преосвященство, что этот человек – английский шпион. Арестуйте его!

Ришелье и отец Жозеф многозначительно переглянулись.