Тем временем внизу разыгрывалось цирковое представление.

Воспользовавшись тем, что евреи в субботу не торгуют, какой-то окрестный крестьянин привез продавать три или четыре мешка репы, хорошо сохранившейся в его погребе. Его-то Андрюха и надумал использовать в своей операции.

– За сколько продадите полпунделя[29] репки, дяденька? – деловито спросил он, подойдя к мужику, торговавшему прямо со своей двухколой тележки, в которую на смену с ним запрягался какой-то его родственник, судя по всему, брат.

– Грош и четыре денария, – недоверчиво посмотрев на мальчика, одетого в ушитый сюртучок нестроевого солдата, ответил крестьянин. Чтобы тот не сомневался, Андрюха тут же показал, что деньги у него есть.

– А давайте, дяденька, я вам даю грош, а вы в меня этой репкой кидаете. Коли хоть раз попадете – я вам второй грош отдаю и более ни одной репки не беру. Которой попали – последняя. А коли ни разу не попадете, собираю с улицы все свои полпунделя и уношу. За грош. А за четыре денария я славно баранок поем. Как?

Мужик почесал в голове и переглянулся с братом.

– Ни в жизнь не попадете! – громко подзадоривал его Андрюха, так, чтобы слышали прохожие.

– Гляди, як закачу у башку, зашибу насмерть! Давай грош! Не на шутку разохотившийся продавец отвесил все двенадцать с гаком фунтов ядреной репки и высыпал эту горку черных снарядов перед собой на двуколку, служившую прилавком. Выдвинул непременное условие:

– Чур, дальше того столба не отбегать!

– Идет! Только вы мне дайте вашу пустую торбу, чтобы мне потом меньше было работы репки собирать, – легко согласился Андрюха и, поскольку велено ему было шума устроить побольше, закричал на всю улицу:

– Господа прохожие! Берегитесь, чтобы дяденька вас репкой не зашиб! Прошу покорно ту, что мимо пролетит, не воровать!

Такой анонс привлек сразу нескольких уличных зевак, ожидавших увидеть сейчас что-то не совсем обычное.

Первым делом Андрюха поймал небольшой мешок, который ему кинул продавец, тут же нащупавший своей костистой пятерней увесистую репку: «Ну, держись!»

Когда в него полетел первый корнеплод, Андрюха изобразил на лице ужасный испуг, который словно бы поверг его в оцепенение. Он замер и увернулся от летящей ему прямо в лоб репки только в самое последнее мгновение. Рука у мужика оказалась твердая – пролетев мимо Андрюхи, репка тюкнулась кому-то у него за спиной прямо в пах, так, что бедолага съежился, не в силах ни протестовать, ни открыть ответный огонь. К счастью, это оказался не военный, а такой же мужичина из предместья.

– Эту возьмите себе, дяденька, за увечье, – сказал Андрюха, будто бы у него был глаз на затылке. Публика за спиной у Андрюхи благоразумно расступилась. Деланый испуг на лице мальчишки сменила задорная улыбка. Следующие три или четыре репки он ловко поймал одной рукой и отправил в мешок. Следующие «снаряды» получалось ловить только через один – на помощь продавцу, не удержавшись, пришел его брат. Однако несмотря на то, что и у того лапища работала, будто праща, задеть Андрюху не удавалось, даже бомбардируя его вдвоем. Маленький циркач уворачивался играючи, даже с изяществом. Зрители, наблюдавшие эту необычную корриду, сопровождали ловкие действия мальчика восхищенными возгласами, кто по-польски: «Ах, курва!», кто по-русски: «Ну, пострел, что делает!», кто по-здешнему:

«Ах, я ж табе…». Какая-то сердобольная горожанка подбирала улетевшие мимо репки и складывала их в кучку, у кого-то из военных чесались руки самому попробовать пульнуть в вертлявую мишень, показать этим мужикам, как настоящий гренадер умеет бросать гранату.