– На Лесную…

– Нет, – прервал её Владимир Юрьевич, – ко мне домой!

– Нет, Володя, мне надо домой. И потом, завтра рабочий день, и мне совсем не хочется трястись в переполненном автобусе в час пик.

– Я отвезу тебя на машине, – пообещал Гришаков.

– Нет, не обижайся Володя, но отвезите меня лучше домой, только мне надо заехать к Кириллу за сумкой. Если бы вы знали, как я хочу спать! – Аля встала и пошла к выходу. Вальцев и Гришаков последовали за ней. Едва машина тронулась с места, Аля погрузилась в сон, когда подъехали к дому Кирилла, она крепко спала.

– Что это с ней? Может, сильно головой ударилась? – забеспокоился Гришаков.

– Нет, Володь, она просто устала. Я думаю, не стоит её будит, за своей сумкой она завтра заедет, а сейчас поехали на Лесную, – сказал Вальцев.

– Подожди, надо проверить, закрыла ли она квартиру. К сожалению, свой дом на Лесной она часто оставляет открытым, рассеянная до ужаса. Пойдешь со мной?

– Нет, иди один, а я с ней останусь.

Гришаков вышел из машины и скрылся в подъезде. Он поднялся на третий этаж и толкнул дверь квартиры Кирилла. Дверь плавно открылась. Владимир Юрьевич вошёл, осмотрел все комнаты и зашёл на кухню. На табуретке лежала Алькина сумка, на столе лежала фотография семьи Кудриных. Он взял фотографию и положил себе в карман, потом подумал и сунул фотографию в сумку. «А то ещё полезет, куда не надо за другим снимком», – пробормотал он.

Домой Пётр Иванович Вальцев приехал поздно. Жена Марфа Петровна читала книгу, дочь Танечка, пяти с половиной лет, спала.

– Есть будешь? – спросила мужа Марфа.

– Не хочу. Ты когда уезжаешь?

– Завтра.

– Можешь задержаться дня на два?

– Могу, но не желательно, работы там много, а как к ней подступиться – не знаю. Знаешь, Петя, зря я согласилась. Какой из меня педагог, если не могу справиться с собственной дочерью? В пятницу опять на неё жаловались в саду. Взяла рыбок из аквариума и выпустила в пруд, так сказать, отпустила на свободу. Так что завтра надо будет идти в магазин «Природа» за рыбками. В четверг увидела, что медсестра прогоняет с территории садика котёнка и встала на его защиту, да ещё и других подговорила. А когда котёнка всё же прогнали, всю группу подговорила объявить медсестре бойкот. Знаешь, в чём он выражался? Они отказались мыть руки перед едой. Таня заявила, что теперь они все заболеют и умрут, а медсестра будет виновата. И когда та будет просить у них прощение, они её не простят, а котёнка всё равно вернут. Лариса Сергеевна интересовалась, будем ли мы забирать Таню на лето. Я подумала и написала заявление до сентября. Давай отвезем её на лето к деду на пасеку?

– К деду страшно, она же там одна будет, ещё от скуки залезет куда-нибудь. Давай её в Междуозерск отправим? Там сейчас Дарья с Лидой, вот подкинем им ещё и Таньку. И как только Алька с ней справлялась?

– Справлялась, – усмехнулась Марфа, – поэтому только глаза и остались. Последнее время хоть отошла немного, поправилась. А у неё когда отпуск, не знаешь?

– Не знаю. Марфа, остаться тебя на пару дней я прошу из-за нее, – Петр Иванович рассказал последние события. – Я хочу, чтобы ты с ней поговорила по душам. Вот не дала ты в свое время поработать с ней Артему, – посетовал он.

– Петя, я уже тебе говорила – Артёму я её не отдам. Да и нет у неё больших способностей, интуиция одна. Сны вещие она видит, но не всегда верно их трактует. Говоришь, ей что-то приснилось? Ну что же, я с ней поговорю, только Петя, не говори пока никому, особенно Ветрову, а то он уже давно на неё зуб имеет.

– Хорошо, но мне кажется, ты не права.