– Да? И какие же у тебя проблемы? Аля, мы понимаем, что ты скучаешь без Кирилла, и тут я не знаю, как тебе помочь. Могу только посоветовать набраться терпения и верить, что он помнит о тебе и любит тебя. А вот то, что случилось с Кудриными – это, моя дорогая, не твоя проблема, а наша. Я тебя уже предупредил: будешь путаться под ногами – будешь сидеть в КПЗ.

– Я постараюсь не путаться у вас под ногами, – пообещала Аля.

– Вот и хорошо. А теперь пошли домой, если не хочешь оставаться одна со мной, то давай позвоним кому-нибудь из твоих подружек, пусть с нами переночуют.

– Не надо, у них же свои семьи, им не до меня. Будь, что будет. Ну, обвинят меня в том, что я твоя любовница, порвёт твоя Лариса со мной всякие отношения, так ведь не она первая, и думаю – не последняя.

– Аля, ты поссорилась с девчонками? – предположил Владимир Юрьевич.

– Нет, просто меня отчитали, что я лезу в их жизнь со своими проблемами, а я всего лишь хотела свою душу излить. Ладно, обойдусь.

– Подожди, и кому ты хотела душу излить? Не Ларисе, она бы тебя не отвернула. Значит Асе или Наташе. Но Ася уже две недели как в Чернигове, Стас к ним собирается, только вот отпуск я ему дать никак не могу – работы у нас много. Остается Наташа…

– Наташка была самой близкой моей подругой…

– Почему была? Аля, Наташе твоя дружба, возможно, потребуется больше, чем кому-нибудь другому. Тяжело ей сейчас, уж ты сама должна понимать, сама Кирилла ждешь.

– Володя, не пугай меня! Что случилось?

– Витя не вернулся из командировки, Наташи сейчас нет в городе, Василий Иванович сам увёз её в один из санаториев их системы.

– Куда?

– Не знаю, не во все свои тайны меня посвящает генерал. Пошли домой.

Зазвонил телефон, и Владимир Юрьевич снял трубку.

– Майор Гришаков слушает. Что?! Как пропала?! Когда? Так почему сразу не позвонили? Я не знаю, дома она или нет, я сегодня дома не был. Как мне с вами связаться? Так, хорошо, записал. Перезвоню через полчаса, – Владимир Юрьевич положил трубку и посмотрел на Алю. – Галка пропала, подралась с мальчиком и ушла из санатория, ещё утром, хватились к обеду, а мне позвонили только сейчас.

Галя, племянница Гришакова, вот уже две недели находилась в санаторной школе, в тридцати километрах от города, у девочки были проблемы со здоровьем. Правда, сама она никаких проблем у себя не находила, а в своих частых болезнях винила врачей и ненастную погоду. Погода, понятно, целую зиму стояла слякоть, а врачи виноваты были в том, что не могут ей выписать такую таблетку, выпив которую, она окончательно выздоровела бы и больше не простужалась. Галя считала, что во второй половине двадцатого века пора бы изобрести такую таблетку. Приживалась в санаторной школе она трудно, каждый день звонила и просила забрать её домой, иначе грозилась убежать. Лариса уговорила её остаться на месяц, а потом, если не привыкнет, забрать домой. И вот теперь на дворе почти ночь, а девчонки в санатории нет. Домой Владимир Юрьевич не шёл, а бежал, Аля еле поспевала за ним. Подходя к своему дому, он с надеждой посмотрел на свои окна и облегчённо вздохнул. В Галкиной комнате горел свет, сама она сидела на подоконнике и смотрела в окно.

– Слава богу, она дома. Вот, Алька, ты не будешь со мной одна в квартире. Но уж извини, придётся некоторое время потратить на воспитательные беседы с этой вздорной девчонкой.

– Володя, не ругай её, раз она ушла из санатория, значит ей там плохо, – попросила Аля.

– Да, конечно, я её похвалить должен за упрямство, непослушание и своевольство, – улыбнулся Владимир Юрьевич. – Знаешь, Аля, я не знал тебя, когда ты была в подростковом возрасте, но мне кажется, ты похожа была на мою Галку. Вернее, это она на тебя похожа. Смотрю на тебя и понимаю, что мало тебя в детстве пороли, вот чтобы не выросла из Галки такая же настырная, любопытная и упрямая особа, надо её чаще знакомить с ремнем.