– Терпение, Хенрик! Пока уважаемый Деметрий будет нарезать окорок и разливать вино, вырежьте на этой бронзовой пластине мой рисунок. И сделайте эту деталь. – И Дариор, весело подмигнув, протянул кузнецу пергамент.

Не успел Деметрий закончить своих приготовлений, как у кузнеца всё было готово.

– Я надеюсь, вы не будете колдовать? – шёпотом спросил он и протянул Дариору небольшой предмет. – Колдовать – грех!

Дариор подошёл к механизму и подозвал остальных. Когда Деметрий с Хенриком подошли, он надел последнюю деталь на центральный шкив и спросил:

– Сколько прошло после полуночи?

– Четыре часа, сир, – ответил Деметрий, ориентируясь на внутренний хронометр.

Дариор поправил деталь и торжественно произнёс:

– А теперь давайте выпьем за Новое Время! – Увидев абсолютно непонимающие взгляды, он продолжал: – Этот механизм называется часы. Он считает время и позволяет узнавать, который сейчас час. Правда, без минут – уж больно механизм древний! Это просто часы, а не таинственный артефакт!

Хенрик расстроился:

– Чего его считать, время-то? На механизм смотреть! Я его и так знаю. Хоть ночью разбуди! Я-то думал… И стоило столько возиться!

А Деметрий обиделся. Но Дариор был в восторге! А когда кончилось вино, в восторге были все, и никто не обижался.

Теперь Дариору не нужно было вечно смотреть на солнце – он и без него мог узнать время.

Дариор не спеша шёл по подъёмному мосту к выходу из города. Чуть позади него шагали Мишель, Лафос и Керье. С того злополучного дня, когда жители устроили бунт на площади Трёх Пилигримов, прошло ровно двадцать четыре часа. Дариор знал это наверняка, ибо теперь мог в точности определять время.

Лёгкий ветерок ерошил волосы наместника и мягко обдувал лицо. Светлеющее небо туго затянуло тучами. Всё быстрее разгоняя запоздавшие облака, они образовывали в зените клокочущий водой омут, из которого вскоре на просыпающийся замок заморосил дождь.

– Если готовить Папе сюрприз, – возбуждённо говорил Дариор идущим рядом с ним соратникам, – то надо заняться этим основательно.

– Будьте осторожны, сир, – покачал головой Бламбергье. В присутствии других людей он отказывался обращаться к Дариору по имени. – На этот раз вы ввязываете себя в опасную игру. Если вы перейдёте дорогу Ватикану, ваша жизнь перестанет быть прежней и пути назад уже не будет!

– Я уже давным-давно перешёл им дорогу, когда один неудавшийся купец встал под лоно церкви, – усмехнулся Рено, очень кстати вспомнив историю жизни де Рено. – Так что пути назад уже нет.

Прошло всего два дня с того момента, как Дариор прибыл в замок, но эти трое уже успели стать для него почти что друзьями. И это было неправильно. Историк прекрасно понимал, что в этом мире доверять нельзя никому.

Дойдя до хвойного леса, что раскинулся в ста пятидесяти саженях от ворот, рыцари и их оруженосцы остановились.

– Ну, что замолчали? – бодро проговорил Мишель. – Распоряжайтесь, сир. Это ваш замок.

– Ладно, – начал Рено, вздохнув полной грудью. – Сперва нужно сменить стену, – он указал мечом на полуразвалившуюся бревенчатую ограду. – Эта развалюха не предоставит нам никакой защиты. А чтобы превратить эти укрепления в цитадель, нам необходима новая прочная непробиваемая стена.

– Вспомните Монсегюр! – И Дариор указал вдаль рукой. – Сто лет назад пятнадцать рыцарей-альбигойцев и пятьдесят солдат почти год противостояли тысячам крестоносцев! Альбигойцы были смелы и самоотверженны, но не будь у Монсегюра неприступных стен, вряд ли бы они продержались и один день.

– Согласен, – одобряюще кивнул Мишель. – Однако где мы достанем столько дерева? Ведь для строительства понадобится новое!