– Где это? Испания? Франция?

– Это горы! Мы примерно в пятнадцати лье от моря!

Тогда Дариор встряхнул его ещё раз и произнёс свой главный вопрос:

– Тебе знаком Бист Вилах?!

– Кто? – захлопал глазами Иоахим.

– Не ври мне! Это всё он! Он запихнул меня сюда! Как отсюда выбраться?!

Пленник в ужасе воззрился на свихнувшегося наместника, не в силах ответить.

Тогда Дариор в порыве бессильной ярости вскочил и принялся громить скудную обстановку чулана. Всё разлеталось вдребезги. Лишь когда кулаки наместника покрылись саднящими ссадинами, он выругался и покинул темницу.

На небе уже блуждала луна. Дариор шёл домой злой и обессиленный, а что ещё хуже – опозоренный. Ему было стыдно за произошедший срыв. Надо было хоть извиниться перед этим Иоахимом!

Хотя перед кем тут извиняться? Перед разбойником и убийцей?

Итак, прошёл второй день пребывания историка в этом вымышленном, а может, и реальном мире. Однако он так и не нашёл ответов, а лишь глубже засел в трясине новых проблем и обязанностей. Что ж, завтра будет новый день. Завтра нужно продолжить поиски с удвоенной силой, иначе кто знает – быть может, ему никогда не удастся вернуться назад.

Ночью, после позорного избиения пленника, о чём Дариор вспоминал со стыдом, он долго не мог заснуть. Его распирала жажда деятельности. Его очень раздражало, что в этом мире он совершенно не контролировал время. В шато де Рено не было часов, и вообще в Вильфранше не было часов ни в одном доме. Не было часов на ратуше, на башнях и церквях. В то же время жители прекрасно ориентировались. И в любой момент знали, сколько сейчас времени. С точностью до минуты. Назначали время встреч, важных дел и обедов. На званый ужин к наместнику никто не опоздал! Видимо, в каждом жителе средневековья тикал внутренний хронометр – такое шестое чувство, выработанное веками и передающееся с молоком матери. Но Дариор был испорчен цивилизацией. И он решил соорудить хотя бы примитивные песочные часы, благо песка в погребах шато де Рено хватало. Вместо стекла Дариор попытался соединить между собой два кувшина. Сначала вроде всё шло как по маслу, но Дариор Рено не был механиком, он был историком. Провозившись около часа, он расколотил чёртовы кувшины о стену и, чтобы успокоиться, вышел пройтись.

Ночная прохлада и тишина приняли его в свои объятия, темнота вокруг была кромешная, в домах не было ни огонька. Тем более он был удивлён, когда, дойдя до площади Трёх Пилигримов, в одном из домов он увидел светящееся окошко. «Кому это не спится?» – заинтересовался Дариор и заглянул в открытое окно. За столом, уставленным разными склянками и заваленным свитками пергамента, при свете свечи сидел Деметрий.

– Доброй ночи, – тихо сказал Дариор.

Деметрий вздрогнул и уставился на историка

– Сир? Что случилось?

– Не спится. Разрешите войти?

– Почту за честь! – и Деметрий бросился открывать…

…На столе лежали сыр и кабаний окорок. В чаши лилось рубиновое вино, и умиротворённый наместник тихо беседовал с умным иоаннитом Деметрием.

– Как много у вас здесь книг и пергаментов! – с завистью историка констатировал Дариор

– Я привёз их с Родоса. Многое из того, что вы видите, вывезено из Константинополя. А это, – Деметрий указал на стеллаж у стены, – реликвии нашего рода.

– Разрешите взглянуть?

– Сделайте одолжение, сир.

Дариор подошёл к стеллажу, битком набитому древними манускриптами, и на минуту задумался: с чего начать? Его внимание привлекла большая старинная шкатулка, скорее даже ларец, искусно сделанный из какого-то тёмного дерева. Он осторожно поднял крышку и увидел внутри странный предмет. Видно было, что он намного древнее самой шкатулки. Сверху была квадратная бронзовая пластина, вся изъеденная временем и покрытая коррозией так, что самой бронзы было почти не видно. Историк аккуратно вытащил диковинный предмет и положил его на стол.