В управление новой стройки он пришёл устраиваться монтажником. Закончив до профсоюзной школы строительный техникум, мечтал испытать себя на деле, проверить свои знания. Но начальник управления, заглянув в трудовую книжку, принимать его рабочим наотрез отказался. «Ты у меня будешь главным диспетчером», – заявил он и размашистым почерком написал на углу заявления резолюцию.

Михаил быстро втянулся в новую работу. Было интересно. Вставал рано, ещё засветло, а спать ложился глубокой ночью. Целый день крутился как белка в колесе. Надо было распределять автокраны, которых на все строительные участки не хватало, составлять графики автобусов, перевозивших рабочих к стройплощадкам, контролировать поставки железобетона, принимать участие и вести протоколы планёрок на нескольких горячих объектах, а потом ещё проверять, как выполняются их решения. Уставал сильно. Домой, за двести километров, мог только один или два раза в месяц вырваться. Когда начались школьные каникулы, перевёз семью в строящийся посёлок. Правда, на первых порах пришлось ютиться в маленькой комнате в малосемейном общежитии. Романтики, действительно, было в избытке.

К осени в Алма-Ате приняли решение организовать на стройке профсоюзный комитет с оплачиваемой должностью председателя. Вспомнили его опыт работы в трестовском профсоюзе и профсоюзное образование, и Михаилу снова пришлось начинать с нуля. Здесь всё равно было интересней, чем в тресте. Он был ближе к людям. Часто ездил на объекты, познакомился со многими интересными людьми. Да и он, видимо, пришёлся людям по душе. Когда возвращался в конце рабочего дня с объектов, приходилось допоздна принимать в кабинете людей. Стройка новая, отсюда неурядицы, семейная неустроенность. Вот где он почувствовал себя по-настоящему профсоюзным лидером. Приобретя на прежней профсоюзной работе опыт, как нельзя профсоюзам работать, на новой работе он старался быть более независимым и принципиальным. Если дело шло об интересах рабочих, не боялся идти с начальством на конфликт, решительно прекратил хаос, который царил до создания профкома в очередях на места в детские сады и на квартиры. Добился в обкоме для стройки ставок спортивного методиста и культработника, навёл настоящий контроль в торговле и общепите. Не всем руководителям нравилось это. Каждый начальник участка считал себя маленьким царьком в своей вотчине и, естественно, правил не по закону, а по своему усмотрению. Благо, и райком с райисполкомом, и областной город были далеко. Но постепенно начальники строительных и монтажных участков зауважали Михаила.

Парторгом Михаила избрали неожиданно. Шла полным ходом перестройка. Никто ещё не знал, куда она заведёт страну. Но все с энтузиазмом принимали гласность и демократию. Разгар перестройки совпал с созданием на крупной стройке юга партийного комитета. Партийная организация разрослась до двухсот с лишних коммунистов, и по инструкции положена была ставка освобождённого работника. Как правило, на такую должность человека готовят заранее. Многие, не посвящённые в эту кухню, думают, что парторга избирает собрание. На самом деле, в подавляющем большинстве случаев это не так. Сверху – в райкоме и в обкоме – решают, кому быть партийным лидером. Ещё до собрания кандидат на этот пост проходит собеседования в вышестоящих парторганах. Наверху всегда были уверены, что, кого бы они на эту должность ни предложили, за того безоговорочно проголосуют. На этот раз ошиблись. За два дня до собрания к Михаилу в профсоюзный кабинет пришли несколько мастеров, начальников участков и рабочих. Эти люди пользовались в своих коллективах авторитетом, к их мнению прислушивались. Один из них, монтажник второго участка, загорелый лицом, с чёрными и жёсткими как солома волосами на голове, но с добродушными и умными глазами, своим басовитым голосом сказал: