берегу. Хунны же только набирали свою мощь. Однажды вынесли кони воинов хана

на левый берег реки Ляохе, глядь, а на правом берегу другая рать стоит. Это скифы,

более сведущие в военных делах и постоянно следившие за перемещениями степняков, упредили попытку хуннов прорваться к границе с Аримией. Вот тогда хан

Тегит в первый и последний раз встретился лицом к лицу с царём Великой Скифии.

Полдня простояли рати друг против друга, не предпринимая никаких действий. А

утром второго дня на островок, что разделял реку на две протоки, на лодке переправился толмач с двумя гребцами. Договорились царь Скиф и хан Тегит чашу

мира испить в шатре на этом островке, да поговорить о том, о сём.

– Приветствую тебя, великий царь!

Тегит при этом голову склонил и ладонь к груди прижал.

– Приветствую и тебя, хан Тегит, – склонил голову и Скиф.

Он показал гостю на циновки, расстеленные на полу. Тегит сел, привычно поджав

под себя ноги, а скиф, не имея привычки так сидеть, опёрся левой рукой о пол, а правой поднял с затейливо расписанного подноса большую пиалу, наполненную

пузырящимся кумысом. Толмач, время от времени подливавший напиток в пиалу,

скромно сидел сбоку от них.

– Дед моего деда ещё не слышал о твоём народе, хан. Знаешь ли ты, откуда хунны

пошли?

– Не знаю, царь, да и зачем мне это знать? Мы вольный народ, и только ветер степной знает, где мы были вчера и где будем завтра.

Скиф сделал несколько глотков из пиалы и передал её хану. Теперь хоть враг, хоть друг мог испить напиток, не боясь, что его отравят. Царь Скиф задумчиво посмотрел поверх головы Тегита:

– Видишь ли, хан, насколько я знаю, в твоём народе есть знахари великомудрые, вы их шаманами кличете. В нашем народе тоже шаманы есть, только мы их волхвами зовём. И эти волхвы такое мне сказывали…

Он принял пиалу из рук Тегита и снова пригубил веселящий напиток:

– Давным-давно случился потоп великий. Много людей погибло в те времена. Но

русы, предки моего народа, многим числом выжили, а потом, спасаясь от холодов, в эти края южные пришли. А уже здесь наши мужчины, кому скифок не досталось, брали в жёны местных женщин, ариманок, потому как других здесь и не было. Вот так и народились вы, хунны.

Недоверчиво закивал головой хан. Выходит, чуть ли не в отцы скифы им годятся.

Причмокнул от удовольствия Тегит, в очередной раз отпив из пиалы, передал её в

руки «родственника», хитро блеснул глазами.

– Смотрю я на тебя, царь. Ты большой, как медведь, а я и до плеча тебе не достаю.

У тебя глаз, как озеро лесное, синеет, а у меня прорези чёрные вместо глаз. У тебя борода светлая шире колчана, а у меня, – он потеребил свою тощую бородёнку, – три

волоска торчит. Если мы с тобой родичи, то почему не слишком похожи мы друг на

друга?

Усмехнулся Скиф. Бороду свою в кулак сгрёб и слегка подёргал, словно проверяя,

не отклеится ли?

– Крови аримановской в вас намешано много, вот и похожи вы на них больше, чем

на нас. У нас ведь малое число мужиков по нужде с ариманками якшались, а потом и

совсем запретили старики наши брать чужеземок в жёны, вот кровь у нас чуток

другая. А вы, хунны, как я слышал, из каждого набега по второй, по третьей жене

привозите себе в степь, вот кровь аримановская вашу кровь и перебарывает.

Хмыкнул чуть захмелевший хан, помотал головой, не соглашаясь в полной мере со

словами царя, да и прикусил язык свой. Вспомнил, что много и в его войске людей с

голубыми глазами, да златокудрых, как этот царь. Решил он о другом поговорить.

– Ты, царь, стоишь сейчас со своим войском между ханьцами и мною. Давай всё по-братски решим. Не хочу я тебе кинжал в спину втыкать. Отведи войско своё в сторону. У меня с ханьцами свои счёты есть. Шибко притесняли они наших предков, житья не давали. Теперь отплатить им хочу за притеснения .