Превратив маму в куклу, ребенок может добиться от нее каких-то сиюминутных прагматических целей. Вот только он при этом потеряет маму. Потому что кукла, пусть и биологически живая, не может быть матерью. Не может быть другом и воспитателем.

Он что-то приобретет – но чего-то другого, гораздо более важного, лишится. И не его в том вина.

Когда мы даем детям возможность манипулировать собой, мы теряем себя: перестаем быть взрослыми людьми, разумными, сознательными и ответственными. Перестаем быть родителями и воспитателями собственных детей. Мы больше не хозяева положения. С ребенком что-то происходит, а мы и не знаем, что.

Сережина мама кажется самой себе Хорошей Мамой, когда она самоотверженно ухаживает за больным сыном. Это даже приносит ей какое-то удовлетворение, потому что в глубине души она чувствует, что работа для нее на первом месте и сыну она уделяет мало внимания.

Танины мама и бабушка уверены, что они хорошо заботятся о Тане: она у них послушная, ухоженная, веселая, здоровая.

Слепота взрослых губит детей.

Когда тот, кто должен быть ведомым, превращается в ведущего, то впору вспомнить изречение из Евангелия: «Может ли слепой вести слепого? Не упадут ли оба они в яму?»

И кто тогда будет в ответе?

Любой ребенок в своей жизни совершает одно очень важное для себя открытие: он обнаруживает, что своим криком, плачем, движениями ручек и ножек может управлять поведением тех, от кого зависит удовлетворение его потребностей и желаний, – мамы, папы, бабушки, няни. И тут же начинает этим пользоваться.

Удивляться здесь нечему: ведь и животное может научиться манипулировать человеком. Собака, которая хочет гулять, лает, носится по комнате, пристает к хозяину и, в конце концов, может допечь его – он действительно пойдет с ней гулять, хотя еще не пришло время. И собака «поймет»: так можно добиться своего! А ребенок, уж конечно, «не глупее» собаки.

И вот, когда он сделал это открытие, то все будет зависеть от близких взрослых, прежде всего, от мамы. Если она сумеет разобраться, где тут крик и плач, вызванные серьезными причинами; где проявление потребности, которую нужно удовлетворить, а где каприз, своевольное желание получить дополнительную порцию внимания и ласки; если ее реакция определяется ее осознанным решением, если это не импульсивный ответ на то, что делает ребенок, на его крик и плач, то постепенно маленький тиран заметит: ничего не получается! Оказывается, этими взрослыми нельзя манипулировать: они делают только то, что сами решили сделать – независимо от моих желаний. Они неуправляемы!

И это еще одно важнейшее открытие: оказывается, другие люди существуют не только для удовлетворения моих желаний! Они реальны, они – сами по себе!

Все это происходит тогда, когда ребенок еще не умеет ни ходить, ни говорить. Тем не менее, у него уже появилась определенная позиция по отношению к взрослым (и даже – вообще к людям): либо это позиция «все люди – для меня»; либо – «люди существуют сами по себе, независимо от меня».

И затем ребенок уже, во многом, ведет себя, исходя из этой, укоренившейся в его подсознании, позиции.

Известно, что дети во время т.н. «кризиса младенческого возраста» (он бывает в 2—3 года) крайне нуждаются во внимании взрослых ко всему, что они делают, и в одобрении взрослых. Но что, если достаточно внимания и одобрения ребенок не получает? Он попытается привлечь к себе внимание «плохим поведением»: будет кричать, шуметь, станет чудовищно назойлив. Добьется своего? Тогда такое поведение начнет закрепляться.

Вполне вероятно, что, став школьником, этот ребенок будет таким же способом привлекать к себе внимание учителя и одноклассников: в его подсознании «записано», что люди обращают на него внимание тогда, когда он «плохо себя ведет».