Она продолжала стоять спиной, тоже не двигаясь, хотя лава текла прямо у подола ее платья. Весь ее облик сделался на вид невероятно тяжелым, будто Игорь смотрел на цельную статую из свинца. Однако это была не статуя, она была живой. Это ярость наполняла ее все сильнее и сильнее.

Игорь приподнялся на цыпочках еще выше, почти уперся в стекло носом. Ему было не по себе, совсем не хотелось, чтобы ее гнев наконец выплеснулся на него. Но он заставлял себя смотреть, надеясь почему-то, что это поможет. Если он не отвернет взгляда, если переборет себя, это каким-то образом сможет все исправить. Игорь верил в это точно так же, как и в то, что жар в комнате достиг пределов доменной печи.

И тогда она начала оборачиваться.

Медленно, очень медленно весь ее стан двинулся. Вот показалась ушная раковина, вот сверкнула жемчужная сережка. Скоро в поле зрения уже мог оказаться краешек глаза.

Игорь схватился руками за оконную раму.

Смотреть!

Он заставлял себя смотреть. Это было невероятно тяжело, это приносило страшные муки, но он заставлял себя смотреть, потому что верил, что таким образом заслужит хотя бы право на прощение. Дать ей взглянуть на него ненавидящим глазами, которые сейчас, как он представлял, из ярких и светло-голубых стали темно-синими, почти черными. Возможно, он окаменеет перед этим взглядом или рассыплется в пыль.

Нет! Он представил, что сейчас, как только она посмотрит на него, все эти скорбные люди в комнате обратятся в чудовищ и кинутся на него сквозь окно. Ему показалось, что их лица и правда сделались хищными.