На девятый день после гибели Коора его хозяйка перестала носить темный жемчуг на некрашеной траурной рубахе. Стража была перепугана до немоты казнью сирены и конюха, а также допросами, учиненными по распоряжению самого единого владыки. От страха воины сделались покладисты, не мешали посещать библиотеку, общаться с наставниками и отказываться от длинных торжественных ужинов. По мнению Элиис, только теперь люди с востока осознали: их перламутровый араави – еще не единый и не хозяин Древа. А вот сирин – действительно божественная. Значит, лучше не перечить и по возможности вовсе не попадаться на глаза. Пусть разбирается в бедах сам араави, раз ему неймется!

Элиис подолгу засиживалась в библиотеке, пыталась читать, но из головы не шли иные мысли. Мрачные и тревожные.

Прежде она не раз говорила себе: да, сирина выдают замуж по выбору араави. Может, это не так и плохо, она устала от одиночества и беззащитности. Появится близкий человек, и тогда она почувствует себя увереннее, ей будет с кем поговорить. Вот хоть Боу – чем не пара? Рядом с ним спокойно. Роол не злодей и к тому же не глупец, он умеет подбирать людей и для сирина присмотрит подходящего мужа. Она не совсем наивна и уже не ребенок, понимает, что дома вторая дочь нищего пастуха уже давно оказалась бы выдана за любого, кто не поскупился бы хоть на малое приданое. Элиис понимала свое место в той жизни. Признавала она и то, что, само собой, ее мнение никого не заинтересовало бы, ведь семья желает девочке только лучшего, а она еще мала и глупа. Счастья своего не ведает…

Сирин убеждала себя: она посмотрит без возражений и протестов на жениха, а сама станет думать. Будет время на размышления, храм чтит заветы богини Сиирэл, велящей подчиняться лунному и звездному кругу в решениях судьбы. Пока звезды против союза, ее знак год за годом не покидает остров одиночества. Время шло, и Элиис позволяла себе осторожно надеяться, что мужа ей станет выбирать Эраи Граат. Вот вернется из долгой опалы, утвердится на Гоотро – и все устроит наилучшим образом. Увы, пока что Эраи в изгнании, владыка далеко и разгневан, так что сейчас всем в крепости управляет иной владыка.

Когда погиб конь, а Боу явился насквозь мокрый и передал отмычки, девушка заволновалась, проверила заново небесные письмена и ужаснулась: время в доме одиночества на исходе. Звезды сменят гнев на милость в новолуние. Если есть хоть малая милость в угрозе перемен! Хотя… Будет интересный рисунок, она в таких делах разбирается: перелом, большая неопределенность и открытая дорога.

Элиис ждала опасного дня с трепетом. Граат далеко. Коралловый владыка – тоже. А вот ненавистный араави с восточных островов теперь как раз рядом, на Гоотро. Вдруг да решит воспользоваться случаем? Мол, звезды требовали, он лишь подчинился…

На одиннадцатый день после гибели Коора худшие опасения стали сбываться. Утром ей принесли новое платье, незнакомые служанки молча и споро соорудили из роскошных волос прическу, долго полировали ногти, подщипывали брови, унизывали пальцы придирчиво подбираемыми перстнями, безмерно дорогими, из золота.

Элиис покорно молчала, не в силах оценить их старательность. Трудно быть спокойной, ожидая неведомого и опасного.

Владыка жезла востока прибыл к обеду. Уселся в ненавистное для Элиис парадное кресло во главе стола, привычно устроил перламутровый жезл под рукой. С некоторых пор девушка полагала: ее опасаются и именно поэтому не расстаются с источником могущества.

Жезлы владык не зря достаются неудачливым сиренам, подобным Эраи Граату, однажды рассказавшему честно и довольно подробно об утрате голоса. Тот же араави пояснил: жезл содержит силу и, сверх того, способен принимать и перераспределять дар сирен. Но по канону храма жезл ни в коем случае нельзя доверять сирене с полноценной каплей божьей. Если подобное произойдет и держатель жезла возжелает власти, его песнь в сочетании с перламутром окажется слишком опасным и, по сути, неуправляемым оружием. Почти столь же могущественным, как дар старших детей моря – сиринов. Не зря их опасаются и держат взаперти – даже кроткая Элиис, пожалуй, способна много глупостей наворотить, обретя сводящую с ума власть.