Я судорожно повернул голову в сторону говорившего и заметил на его губах приветливую улыбку.

– Да всё нормально, – ответил я.

– Семён, ты работал там? – язвительно сказал Кнутов. – Так работай! У нас здесь все на мази, пацан в состоянии сам отличить шутку от колкости.

– Дима, держись, – продолжая улыбаться, второй постоялец показал жест поддержки сложенными крест-накрест ладонями.

– Майор Игнатов, я сейчас встану – ты ляжешь! И мне наплевать, что ты выше по званию! – шутливо пригрозил Кнутов.

– Всё-всё, – Семён поднял руки вверх, обозначая свою сдачу. – Занимайтесь, не буду вам мешать.

Второй сотрудник полиции был гораздо моложе Кнутова, и поэтому было неожиданным узнать, что его звание выше. Он имел светлые короткие волосы, худое лицо с большой родинкой у носа и такое же костлявое телосложение. Некоторые остряки подобных персонажей называют «вешалка», отмечая, как широко и угловато сидит на его плечах рубашка или же другая одежда.

– Так, на чём мы остановились, – теперь Кнутов обратился ко мне. – Ах да, точно! Ты что-то хотел рассказать про пятничный досуг.

Я прочистил горло и сказал, словно не своим голосом:

– Я был в клубе в тот день, а потом… После клуба мы с ребятами поехали к другу в загородный дом. Но детали того дня я плохо помню, – соврал я. – Потому как часто провожу выходные подобным образом.

– Это нормально, что часто. Пять дней в неделю корячиться на работе, нервы и всё такое, само собой разумеется, хочется слегка забыться на выходных. Алкоголь, девочки и все дела, – как-то двусмысленно закончил следователь.

– Я мало пью.

– Я совсем не осуждаю, Дима. Сам таким был. Знал бы ты, как я зажигал в свое время, – и потом он без какой-либо смысловой паузы заявил то, что заставило меня затрепетать сильнее. – Загородный дом находится случайно не в поселке «Снегири»?

– Да. Там.

– Интересно. Очень интересно. И чем вы там занимались? Можно и с пошлыми подробностями, – лукаво заулыбался Кнутов.

– Ничего такого не было, – словно извиняясь, произнес я. – Просто выпили еще немного, и я пошел спать.

– А остальные ребята?

– Честно сказать, я был настолько утомлен вечером, что почти сразу вырубился.

– Во сколько по времени?

– Я… Я не помню, – промямлил я.

– Ну хотя бы примерно. Это было до трех ночи, или после.

Если бы кто-то сейчас тепловизором измерил мою температуру, то на дисплее отобразился бы впечатляющий результат. Я просто явственно ощущал, как от неудобных вопросов и моего неподготовленного вранья, горели уши. Наверняка, мою грудь и шею покрыли красные пятна – следствие несовершенства нервной системы. Хорошо, что на улице было прохладно и дождливо, поэтому я пришел на допрос в ветровке с высоким воротником, которую не позаботился снять в помещении.

– Наверное, до трех ночи, – соврал я.

– Угу, – издал он гортанный звук, затем сложил руки в замок и, некоторое время подумав, спросил. – Получается из дома ты никуда не выходил до самого утра?

– Всё верно, – снова последовала ложь.

– Хорошо, тогда задерживать тебя я больше не смею.

Я было уже навострил уши, чтобы по-быстрому ретироваться из этого мрачного кабинета, как:

– Но пока ты не ушел, не мог бы ты взглянуть на фото потерпевшей? Может, ты встречал ее в тот вечер?

Ловко, словно он оттачивал сей маневр ни раз, следователь Кнутов вытащил из выдвижного ящика серую папку и расположил в открытом виде прямо передо мной. Внутри лежали кипа листов А4 и несколько фотографий, которые он затем извлек оттуда и веером разложил на столе.

На снимках была она, убитая девушка, лежавшая обнаженной на берегу реки, но только теперь ее лицо и части тела предстали без цензуры. После увиденного мир будто бы перевернулся с ног на голову… Я знал ее.