В любом случае, он, вероятно, мечтает, а кто из нас никогда не мечтал? В конце концов… ну, в поезде Москва-Одесса этой майской ночью полтора века тому назад случилось нечто иное, я в этом уверен. (Пауза.) Но что именно? Почему он назвал это незабываемым? Он вошел в поезд, полный надежд. Он весь дрожал, так он надеялся. Это все поезда, я всегда говорил, что поезда… связаны с надеждой. Да, поезд – это надежда. Мы же не можем жить, не надеясь, правда? Я на днях сказал этому молодому Борису из отдела интерактивных услуг, что… Поезда означают надежду, Борис, и мы не можем жить без надежды, не правда ли?

Появляется Борис.

Борис(отрываясь от своего телефона). Надежда? Поезда? Надежда на что? Вы в каком веке живете, Василий? Все это древняя история.

Василий Иванович. Например, манеры. Для вас я Василий Иванович, молодой человек.

Борис. Как бы там ни было. Железная дорога – это тупик, старик. В свое время это была хорошая идея, как и революция. Как этот дурацкий музей, в котором мы оба застряли, вы и я. Как и весь этот безнадежный город. Это болото, а не город.

Василий Иванович. Что?

Борис. Болото. Мы застряли в этом городе, как пни в болоте.

Василий Иванович. Болото?

Борис. Да. Большое зловонное болото. Вы совсем оглохли, к тому же?

Василий Иванович. Как вы можете так говорить, Борис? Вы ничего не знаете. Наш город…наш город сыграл важнейшую роль в появлении…ну, что ходить вокруг да около, в появлении гения.

Борис. Гения? В таком месте? Да гений и не ночевал в этом городишке.

Василий Иванович. Не ночевал? Художники, писатели, музыканты… все, о ком вы только можете подумать, проезжали через наш город. Одна из тетушек Чайковского умерла здесь, например; кстати говоря, она приехала сюда поездом. Хотя она умерла не на станции, как другой закоренелый путешественник по нашей ветке – Толстой. Нет, я спешу заметить, что его смерть никак не была связана с плохим обслуживанием, никто этого не утверждает.

Борис. Опять вы разглагольствуете, старина. Переливаете из пустого в порожнее. Послушайте, Василий Иванович, не поймите меня неправильно, но, может быть, вам пора серьезно подумать о…

Василий Иванович. И Тургенев Иван Сергеевич…великий русский писатель Иван Тургенев очень любил наш город, он много раз здесь пересаживался на другой поезд. Вы знаете, он вообще-то был акционером железнодорожных компаний. О, да у нас целая комната посвящена Тургеневу. Его письма, книги, чернильница – мы все храним. Этот город – стержень, Борис, я считаю его таковым. Что касается этого музея… это не то, что вы бы нашли в Москве, но это и не просто развлекательное заведение, знаете ли, какие бы фокусы вы не придумывали там в вашей интерактивной службе, это – музей. Действительно, я скажу больше: лично я считаю, что наш скромный музей – это святое место. Например, посмотрите на этот вагон. 28 мая 1880 года в этом самом вагоне…

Борис. «Святое место»? Ради Бога, о чем вы сейчас говорите? Вы действительно теряете разум. Это информационный центр, а не какое-то там святилище. Средняя коллекция всякого железнодорожного хлама в третьеразрядном городе в совершенной глухомани. Как только меня сюда занесло? Единственно для чего пригоден ваш драгоценный «музей» – это для школьных экскурсий. Ну, еще можно привести сюда ребенка в дождливое воскресенье после обеда. Не удивительно, что они подумывают о том, чтобы нас закрыть.

Василий Иванович. Закрыть нас? Кто говорил хоть что-то о…

Борис. И ваш обожаемый Тургенев был всего лишь писатель, ради Бога, он всего лишь писал книги, он не был Святым Духом. Мир изменился. Успокойтесь. Вы слишком много времени тратите на то, чтобы пялить глаза на эту стену.