мои деньги. Это всё моё! Мой дом, шмотки, в которые он одевается, машины, на которых он возит своих баб, и грёбаные презервативы, которые он покупает перед свиданиями с ними!

- Так иди уже в свой дом и приляг. Тебе нужно в себя прийти.

- Дай мне пистолет.

- Даже не мечтай, - пробормотала я, с трудом ориентируясь в незнакомом районе.

- Я не буду им пользоваться, клянусь. Хочешь, вытащи патроны.

- Нет.

- Мне он нужен, Кэс! Пожалуйста! – Арчи попытался давить на жалость: - Я не чувствую себя в безопасности в единственном месте, где должен чувствовать! А что если отец решит убить меня? Он всегда этого хотел, а теперь у него появилась ещё одна причина! Слышишь меня?

Я обернулась, лишь когда услышала за спиной быстрые шаги.

- Дай его мне! – рявкнул Арчи, набрасываясь. – Он мне нужен больше, чем тебе! Для тебя ведь это всё игра! Ты, блин, знать не знаешь, с чем я имею дело каждый день! У тебя таких хреновин миллион! Что, тебе жалко для единственного друга?! Ты же никому кроме меня не нужна! Шатаешься по побережью целый день, как бездомная. А в школе от тебя все шарахаются, как от чумной. Знаешь, как тебя называют? И что я делаю с этими мудаками, когда слышу гадости о тебе? – Мы оказались на земле, Арчи сверху. – Но ты же, блин, этого не ценишь! Ты же ни черта не видишь! Даже когда я…

Он замер, когда почувствовал, как дуло упёрлось в его живот.

- Назад! – процедила я.

- Ты… ты… опять наставила на меня оружие, - его голос дрожал. Нервы у него совсем сдали.

- Да, и на этот раз исправное.

- Решила сделать моему отцу одолжение? Ему, а не мне… Я видел, как ты на него пялилась… А я ведь думал, что ты – не такая…Я же тебя по-хорошему попросил …

- На руки свои посмотри.

Он отдёрнул ладони, которыми сжимал мою шею.

- Прости… Ты же знаешь, я бы никогда… Я просто хотел обнять тебя…

Отползая от него, я держала оружие перед собой, а Арчи смотрел на него с ужасом и завистью.

- Для тебя же это просто игра. Ты всего лишь мелкая девчонка… Мне нужнее… Я заслужил…

Псих долбаный.

Уходя, я постоянно оглядывалась, но он оставался на месте: на коленях, бормоча что-то бессвязное. Всю дорогу до дома я почему-то думала о том, когда именно он успел свихнуться и почему я раньше этого не заметила. А следовало бы подумать, куда именно бежать и какую записку оставить родителям.

Но за мной не пришли.

Все каникулы были испорчены напряжённым ожиданием. С Арчи я не виделась: он не ходил на Побережье или ходил, когда меня не было поблизости. Мы встретились с ним в школе через пару недель после того случая. Он выглядел как обычно. Болтал со своими дружками-недоумками и, когда я прошла мимо, скользнул безразличным взглядом, даже не потеряв нить разговора.

Я решила, что вот теперь всё кончено. Вместе с горьким сожалением я почувствовала и облегчение, как ни странно. Побережье всё равно не дало бы ему второго шанса, а общаться со мной не из-за оружия он бы не стал.

Но, сев за свою парту и открыв ящик для учебников, я обнаружила в нём розу. Вероятность появления тайного поклонника отпадала сразу.

На следующий день роз было уже две, потом – три, и так далее, пока в ящике не осталось места, и цветы не начали вываливаться из парты. Всё это время Арчи не показывался, и его невозможно было застать на месте преступления. Поэтому, потеряв терпение, я собрала его прогрессирующие жесты раскаянья в охапку и направилась в его класс.

Ничего более рискованного я в жизни не делала. Пусть на мне и были защитные амулеты, самоубийцам они практически не помогали. А зайти на территорию подростков постарше да ещё с претензиями – самоубийство.