Я позвонил на завод, поговорил с кем-то из отдела кадров, мне сказали приезжай, возьмём. Обещали устроить токарем. Причём их не смутило то, что соответствующей специальностью я не владел. Обучение на месте, заверили меня.

В дороге я сильно сомневался – не обломаться бы. К счастью никаких обломов не произошло. Видимо дела на заводе шли так плохо, что руководство было радо любому желающему. Заявление моё тут же подписали, трудовую книжку – с единственной записью «сторож», которым я пребывал в течение двух месяцев в каком-то детском саду – забрали. Оставалось пройти медкомиссию.

Пройти я её мог не раньше понедельника.

Целых два дня делать было совершенно нечего. Я прошёлся по посёлку. Был он небольшим и грязным. В основном состоял из частных домов. Лишь несколько кирпичных зданий, почему-то четырёхэтажных, скучились с краю.

Бесцельно побродив по посёлку пару часов и исходив его вдоль и поперёк, я решил возвращаться на хату. Внутренний голос подсказывал, что с пустыми руками появляться нельзя.

Я зашёл в магазин и купил бутылку водки, коробку конфет и два мороженых. У дверей дома встретилась хозяйка. Она тоже возвращалась откуда-то.

– В магазин ходили? – спросил я её, помогая внести объёмистую сумку.

– Да, зашла, – кивнула она. – А так-то с работы иду.

– Вы где работаете?

– Торгую. На вокзале.

– На хозяина? Или сами?

– Сама, сама. Дай бог, сама пока. Мелочь всякая: тапки, трико, носки.

– Хорошо идут?

– Так себе. Еле-еле на жизнь хватает.

Мы вошли в дом.

– Мария Сергеевна! – сказал я, доставая бутылку. – Я вот тут подумал, что нам как-то отметить надо наше знакомство.

Реакция хозяйки оказалась в высшей степени положительной.

– А-а-а! – широко улыбнулась она. – Бутылочку заныкал… Ну правильно, надо отметить.

Она загремела на кухне посудой, собирая стол. Я зашёл в соседнюю комнату.

Лена с Мариной, сидя на кровати, играли в какую-то малопонятную игру, хватая друг друга за руки.

– Привет! – кивнул я им.

Увидев меня, они тут же стушевались. Я заметил, что они боятся смотреть мне в глаза и отводят лица в сторону.

– Какие оценки сегодня получили? – спросил я, заметив валявшиеся у стены портфели.

– Никакие, – ответила после долгой паузы старшая, Лена. Она на мгновение взглянула на меня, но тут же опустила глаза. – Сегодня меня не спрашивали.

– А Марину? – посмотрел я на младшую.

От моего вопроса девочка так засмущалась, что покраснела и заёрзала на месте. Не сказав ни слова, она лишь отрицательно затрясла головой.

– Ну и замечательно, – сказал я. – Я тоже не любил, когда меня к доске вызывали. Вот, угощайтесь, – я протянул им скрываемые за спиной упаковки с мороженым.

Упаковки были яркие, да и мороженое хорошее – эскимо. Девчонки, в каком-то странном остолбенении смотрели на них и не решались взять.

– Берите, берите, – приободрил я их. – Это вам.

Стремительно, словно воры, они выхватили мороженое из моих рук.

– Коричневое! – выдохнула удивлённо Марина. – Я такое никогда не ела.

– Надо же когда-то начинать, – улыбнулся я.

– Зря ты их балуешь, – донёсся до меня голос хозяйки. – Они этого не заслужили.

Очень странно чувствовал я себя рядом с ними. Смотреть на их лица было тяжело – безобразные пятна отталкивали, смущали, но ещё больше смущала их реакция. Я словно пытался подружиться с лесными волчатами. Всё так же не глядя на меня, молча, они ели мороженое и ждали, когда я уйду.

– Ну ладно, – сказал я и неожиданно для себя потрепал их по головам. – Не скучайте.

От моего движения они сжались и застыли, словно приготовились к побоям. Я убрал руки и вышел из комнаты.

За двадцать минут хозяйка умудрилась собрать весьма обильный стол. И первое, и второе, и салаты какие-то стояли на нём. Мы сели наконец. Я разлил по рюмкам водку.