Ко мне подсела Алена. Обычно она обедала отдельно, с какими-нибудь своими девочками, но, видимо, в этот раз у меня был чересчур жалкий вид и ей стало любопытно. Я рассказал ей о Ксении. Алена слушала и пожимала плечами.

– Зря ты ее разозлил.

– Она запорола новость, на которую я убил час. И это не какой-то проходняк, а увольнение министра. Какого хрена?

Алена посмотрела на меня с какой-то добродушной жалостью. Примерно то же я обычно читал во взгляде Инессы в те редкие моменты, когда она не ругала меня.

– Напористость хороша со спикерами, а не в общении с коллегами. Выпускающие, конечно, бывают придирчивы, но такова их работа. Они много лет тут работают, и тут приходит какой-то задиристый мальчишка и учит их жить. Если ты хочешь оптимизировать работу, тебе придется научиться сосуществовать с ними.

– И что мне делать?

– Если они шлют бредовые комментарии, будь спокойней. Говори «спасибо, буду иметь в виду». Предлагай компромиссы. Что-то можно дать на региональную ленту. Все остальное – не твои проблемы.

– А с ней что делать? Она меня ненавидит.

– Придется прогнуться. Скажи ей, что ты еще не до конца разбираешься в теме. Отправь ей текст следующей новости, посоветуйся с ней, как лучше написать. Поинтересуйся, вдруг гениальная Ксения может что-нибудь подсказать. Она это любит.

Алена обладала врожденным даром со всеми быть в хороших отношениях. И сейчас она была права. Я знал: то, что она говорит, разумно. Но мне казалось унизительным прогибаться перед психованной сукой. Я доел макароны и вернулся в опенспейс.

Впрочем, выхода не было, и я прогнулся. Следующую новость – о системе оказания помощи в экстренных ситуациях – тоже взяла Ксения.

– Свыше 21 тысячи жителей ежедневно звонят в систему, это порядка 90 процентов от общего числа обращений, – говорила она мне по телефону. – В цитате же сказано: «телефонные звонки составляют порядка 90 процентов от общего количества обращений». Из цитаты следует: 21 тысяча вызовов всего, 90 процентов которых – это звонки. Твой лид не соответствует цитате.

– Прошу прощения, – сказал я. – Не до конца освоился в некоторых рабочих вопросах и перепутал цифры.

– Ничего, – ответила она.

Я переписал лид, и новость приняли.

Когда я работал над заметкой о недобросовестных застройщиках, Ксения позвонила мне и сказала:

– Застройщики были оштрафованы на 2 миллиона рублей за нарушения в ходе строительства. Почему мы вообще это пишем? Это рекордная сумма?

– Затрудняюсь ответить.

– Это как писать «полиция арестовала 10 преступников на этой неделе». И что? Это много или мало?

Да какая нахуй разница, хотелось сказать мне, но вместо этого я ответил:

– Десять преступников – это мало. Хотя смотря каких преступников. Если это маньяки, то наверно много.

Ксения оставила это замечание без внимания. Через пару минут мне пришла отбивка об отклонении с пометкой «мелко». Мне хотелось плакать.

Я взял чашку и пошел в туалет. Промыл ее под краном, умылся и посмотрел на себя в зеркало. У меня было ощущение, что человек, которого я вижу в отражении – это не я, а кто-то посторонний.

Выйдя из туалета, я наполнил чашку теплой водой из кулера и опустил чайный пакетик. Он почти не растворялся, я пил теплую воду с привкусом чая.

Как только я вернулся за свой стол, зазвонил телефон. В трубке – голос Ксении.

– Я сейчас звонила несколько раз. Отвечать надо оперативно. Мы оперативное агентство.

– Прошу прощения. Я был в туалете.

– Звоню по поводу новости о ремонте мостов.

– Там что-то неправильно?

– Нет, все правильно.

– Тогда в чем дело?

– Ты там пишешь: «утверждает пресс-служба». Не используй в текстах слово «утверждает». Из-за этого автоматически рождается ощущение, что мы не верим пресс-службе.