– Это очень просто. Каждый вытаскивает разные карты или разные по размеру, цвету и составу песчинки, но их выбор не имеет смысла: важно не то, что они имеют в руках, а что они хотят видеть в том, что выбрали. Видят все, как вы сами, заметили – одно и то же.

– Но ты же понимаешь, что такое объяснение абсурдно! – Вскрикнул Эрнест Рудольфович. – По-твоему красота – это что-то, что заключено в жалком и узком человеческом сознании? Это неслыханно! Как эгоистично и антропоморфно! Красота не может быть достоянием человека; она принадлежит всему миру и приписывать ее себе – преступление по отношению к эстетике.

– Красота принадлежит только мне и никому больше. – Заключил Макс.

Эрнест Рудольфович промолчал; он подумал о том, что его визави понемногу сходит с ума; ему было жалко видеть обезумевшего человека, который под ударами судьбы не сломился, но совершенно исказил нормальное восприятие мира. И разве имеет он право переубеждать Макса и навязывать ему свое мнение? Долг перед искусством обязывал его отстаивать истину, но долг перед Максом и случившимся с ним несчастьем призывал его смиренно молчать.

Закипел чайник. Макс начал готовить заварник и две чашки; он заметно успокоился и чувствовал себя превосходно. Легкая перебранка с Эрнестом Рудольфовичем не изменила его убеждений, а, наоборот, еще раз подтвердила правоту относительно природы и значения красоты для человека. Через минуту он вернулся к столу и разлил чай. Эрнест Рудольфович отрешенно смотрел в окно и старался не смотреть на лицо Максима, хотя понимал, что обязан мужественно и стойко принимать его безобразие.

– Как поживаешь? Чем занимаешься? – Наконец разрушил напряженное молчание Эрнест Рудольфович.

– Красотой и лицами. Вы знаете, в чем мое призвание.

– Твой лечащий врач, Арина, имела неосторожность рассказать мне, что ты занимаешься скульптурой. Мне бы хотелось взглянуть на твое творчество, если ты не будешь возражать.

Макс рассмеялся; его искаженная улыбка заставила содрогнуться Эрнеста Рудольфовича.

– Вы настоящая акула в мире искусства. Никогда не упускаете возможность извлечь выгоду из любой ситуации. Почему мне кажется, вы навещаете меня и помогаете только для того, чтобы увидеть мои скульптуры и оценить их стоимость? Вы же давно узнали о моем творчестве, верно?

– Макс, не говори глупостей. Ты мне как сын родной. Я тебе помогаю, потому что кроме меня у тебя никого нет. А на счет скульптур… решай сам показывать мне их или нет. Мне плевать. Я не за этим сюда пришел.

– Эрнест Рудольфович, кого вы обманываете. Я знаю вас не первый год; знаю вашу предпринимательскую натуру, любовь к деньгам и цинизм. Не стройте из себя святого. Признайтесь, что вашему любопытству и интересу можно только позавидовать; признайтесь, что каждую нашу встречу в этой квартире вы хотели заговорить со мной о моем творчестве, но молчали, потому что боялись спугнуть меня.

– Я уже говорил сегодня, что не хочу тебя обманывать, поэтому не заставляй меня повторяться. Да, ты прав: каждый раз я хотел узнать о твоем творчестве, и каждый раз заставлял себя молчать. Но в одном ты ошибся, и ошибся ты в главном: я не боялся тебя, как ты выразился, спугнуть, я боялся потерять в тебе своего друга.

– С каких пор вы стали таким сентиментальным! – Ухмыльнулся Макс. – И еще, ваше лицо: я никогда не говорил вам о том, что о нем думаю, а сейчас скажу. Вы, Эрнест Рудольфович, красивы по общим меркам. Ваше лицо привлекательно, оно обладает той мужественностью, утонченностью, элегантностью и силой, которую любят женщины. Ваше лицо вызывает доверие и неосознанную симпатию. Но все дело в глазах. Многие говорят, что глаза – это зеркало души, но я скажу, что лишь умение всматриваться в глаза, дает возможность познать человеческую душу. Ваши глаза хитрые, немного с прищуром, зачастую они бегают в разные стороны, как у мелкого животного, которое оказалось перед выбором между двумя лакомствами. В этих глазах я на протяжении нескольких лет наблюдаю противоборство между моральным долгом и прагматичностью. Эрнест Рудольфович, каждый из нас желает стать лучше, но в какой-то момент необходимо признаться себе в том, кто вы есть в действительности. Рано или поздно неизбежен момент горького осознания своей природы. Вы алчны, Эрнест Рудольфович, и жизнь научила вас скрывать эту алчность за добродетелью. Признайтесь себе в этом, и вы по-настоящему станете лучше.