– Придётся, Адам. Другого выхода нет. Иначе я убью тебя.

– Неужели мы настолько друг другу мешаем?

– Похоже на то, – пожал плечами Зак. – Но ты всегда был занозой в заднице, Адам. Я тебя всегда ненавидел, и ты это знаешь.

Но я не знал. Наша дружба теперь рушилась на глазах, и этот человек всё больше и больше падал в моих глазах, а жажда убийства росла с каждой секундой. Он взвинчивал меня. Взвинчивал, чтобы я сломался.

И у него, к сожалению, получилось.

Я вновь посмотрел на правую руку и, глубоко выдохнув, чувствуя, как дрожат лёгкие, резким движением вынул нож. Боль во второй раз проникла запястье, но мне было уже плевать на это – мне хотелось лишь смерти, которую отчего-то любил больше, чем жизнь.

Я бросился на Закари неожиданно – до того резко, что даже он не успел среагировать и увернуться от удара. Нож попал в живот, и я не отказал себе в удовольствии провести немного ниже, дабы обнажить его подлые внутренности. В тот миг мне казалось, что вместо здорового организма там была лишь гниль и зловоние, ведь такой человек, как он не мог быть хорош даже внутри.

Он рухнул на холодный снег. Кровь сочилась из огромной дыры в его животе, стекала на землю, окропляя пальто. Он смотрел на меня, потом на рану, затем снова на меня.

– А ты не так плохо справился, друг мой, – улыбнулся он в последний раз, обнажая измазанные кровью зубы, готовясь плеваться ею.

– Не друг ты мне, Зак. И никогда им не был, – с металлом в голосе ответил я, вытаскивая здоровой рукой нож из его уже слегка обмякавшего тела.

– Я тоже так думаю.

Я поднялся. Смотрел на него сверху вниз, как он того и заслуживал. Но вдруг что-то изменилось. Воздух стал ещё морознее, настолько, что ветер пробирал до костей и никакое пальто не могло спасти от этого. В нос ударил запах гниения, и мне на миг показалось, что я схожу с ума.

Но всё это было в реальности.

Из тьмы деревьев на меня глядели два сияющих жёлтых глаза. Огромный чёрный силуэт прятался за тонкими соснами, словно выжидая чего-то. В позе огромного монстра не было агрессии – лишь интерес. Чудовище перевело взгляд на умирающего Закари, и я медленно попятился в сторону пологого склона, откуда смог бы выйти из треклятого леса. Страх нарастал с каждой секундой, ведь кроме меня, похоже, никто не видел это отродье.

Вдруг чудовище сделало шаг вперёд, обнажая тонкую лапу с сияющими во тьме неестественно длинными когтями. Раскрылась пасть, и на меня навалился тяжёлый аромат гнили. Огромные неровные клыки блестели в полумраке.

«Падальщик, – подумал я».

Оно сделало ещё шаг, и тогда мне показалось, что стоит начать бежать. И я побежал по склону, вверх, к цивилизации, где меня хоть кто-то мог защитить или хотя бы дать хрупкое ощущение безопасности, но драться с этим монстром мне не хотелось, не хотелось вновь отбирать чью-то жизнь ради своей, по большей части, ничтожной.

Я услышал позади себя душераздирающий крик Зака. Он был действительно в ужасе, его убивала боль, кровь и внутренности, вываливающиеся из его тела; ненависть и страх перед законом, стыд и жалость к самому себе. Он умирал, а я бежал прочь, пытаясь выбросить этот ужасный крик из своей головы, но ничего не получалось – он навсегда въелся в память как напоминание о собственной жестокости и внутренней слабости.

Я выбрался из оврага и бежал на свет, что виднелся из-за деревьев вдали. Знал, что там был наш старый городок, в котором мы оба выросли и в котором двое из него погибли в тот роковой день.

Когда я выбежал из леса, то тут же рухнул на холодный снег и, положив руки на лицо, понял, что они в крови. В моей, в крови Зака. Я стал убийцей, и теперь на мне лежал огромнейший груз, которой мог и не потянуть, ведь отнимать жизнь порой бывает так просто, но жить с этим оказывается в разы сложнее.