Все обернулись на прыснувшего от смеха парня с золотистыми волосами. Он так долго пытался сдерживаться, что аж раскраснелся. Но всё-таки его прорвало:

– Это просто угар! – не переставая смеяться, он выудил из прорванного матраса таблетку и забросил её под язык. – Не мешайте капралу рассказывать, пацаны! Давно меня так не штырило!

– Спасибо, коллега. – Зенит почтительно поклонился и продолжил: – Думаете, откуда у вас сомнения в моих словах? Путь к звёздам долог, а жизнь человека, увы, ограничена. Наш с вами полёт продолжался несколько лет. Мы были помещены в анабиоз, искусственный сон, в котором тормозятся биологические процессы.

– У некоторых здесь они просто остановились, – едко обронил блондин.

Но никто не обратил внимания, все напряжённо вслушивались в малопонятную, но завораживающую речь капрала:

– Чтобы в мозгу за время длительного сна не произошло нарушение, память космонавта выгружается вот на такие штуки.

– Дискетки, – снова блеснул эрудицией парень в очках. – Они же флоппи-диски.

– Флоп-пи-пи-пи, – раздалось из-под одеяла на кровати Дипера в углу палаты.

– И если даже за длительное время информация в мозгу, скажем так, подпортится, её можно восстановить с оригинала, как было до погружения в сон. – Капрал для убедительности постучал уголком дискетки себе по голове.

– И что ты пытаешься доказать? – Андрей скептически глянул исподлобья. – Что мы сейчас спим? В это самом бананозе?

Очкарик пискляво захихикал, склонив голову и вертя ею, чтобы оценить реакцию окружающих. Смеялся он так выразительно, что капрал невольно улыбнулся. Двухметровый Бакровский захохотал и замотал ножищами в воздухе, с которых в разные стороны полетели капли воды. Заразный смех подхватили и остальные.

– В анабиозе. Нет, мы из него вышли, – поправил Зенит блондина, когда смех наконец стих. – Искусственный интеллект корабля аварийно и некорректно разбудил нас, так и не успев толком закачать обратно нашу память.

Лицо обладателя очков сразу стало печальным, он осунулся и вжал голову в плечи, словно осознав всю тяжесть произошедшего. Капрал был бы и рад его пощадить, но во имя спасения сейчас важнее всего была истина. Какой бы неприглядной она ни оказалась. Поэтому он продолжил:

– Мы проснулись, но ничегошеньки не помним. И это плохая новость. Ещё одна плохая в том, что процесс ухудшения умственной деятельности продолжается и сейчас. Мы можем вскоре превратиться в олигофренов…

Андрей прыснул от смеха и разгладил усы:

– А хорошая новость в чём?

– У нас есть возможность загрузить память своими силами. – Капрал обвёл руками всех присутствующих. – Без привлечения Вени. Бортовому ИИ я не доверяю и позже объясню – почему именно.

– Надеюсь, у тебя не получится, – блондин зевнул. – А то снова начнёшь выпендриваться своими феноменальными вычислениями в уме.

– Способность хорошо запоминать и быстро вычислять мой мозг, к счастью, не утратил, – Зенит повернулся к очкарику. – Ты, я вижу, парень толковый.

– Если забыл, то меня Павлом зовут, – напомнил тот.

– Не факт, не факт, – покачал головой капрал и показал пальцем на дискету. – Так вот, как бы мне информацию отсюда передать вот сюда.

Палец от дискеты он для наглядности переместил к своей голове.

– Пропили щель в черепе – и засунь туда, делов-то, – посоветовал Андрей.

Сказанное поразило золотоволосого парня до глубины души. Он принялся громко ржать, сучить ногами и лупить кулаками по матрасу:

– Щель в черепе! А-а-а!

– А-а-а! – вторил ему Дипер из своей пододеяльной норы.

Павел поглядел на беснующегося соседа по палате и перевёл взгляд на капрала. Лицо его приняло извиняющееся выражение: